ДАТА: 3 декабря, 17:20

ТЕМА: Re: Надо бы мне…

Жак!

Насчет еврея: да, я не упоминал об этом раньше. Но формально я не еврей, потому что иудаизм передается по материнской линии, а моя мама принадлежит к епископальной церкви.

В любом случае я все еще не решил, признаюсь ли я. Я не думал, что решусь на это в ближайшем будущем. Не знаю почему, но в последнее время мне так и хочется все выложить родителям. Может, я просто хочу поскорее покончить с этим.

А что насчет тебя? Ты думал о каминг-ауте?

Все усложняется, когда в расчет берется религия. Вообще-то, иудеи и епископалы вроде как поддерживают геев, но трудно понять, что думают об этом твои собственные родители.

Иногда читаешь о ребятах-гомосексуалах с очень религиозными родителями-католиками, что те в итоге вступают в организацию «Родители, семьи и друзья лесбиянок и геев», участвуют в прайд-парадах и т. п. А есть родители, которые нормально относятся к гомосексуалам только до тех пор, пока это не касается их собственного чада. Никогда не знаешь наверняка.

Думаю, я не буду скачивать песни Эллиотта Смита, которые ты назвал, а просто намекну папе, что хочу парочку его альбомов на Хануку. Уверяю тебя, он уже выбрал около шести подарков и ему нужна хоть какая-нибудь подсказка, что же купить еще.

Понимаю, что в реальной жизни мы не можем обмениваться подарками, но знай, если бы я мог, я бы заказал тебе кучу футболок с группами. Даже если это не понравилось бы всем музыкантам в мире (уверен, так бы и случилось, Жак). Или мы могли бы просто пойти на концерт. Я, конечно, плохо разбираюсь в музыке, но, думаю, с тобой там было бы весело. Возможно, когда-нибудь.

Рад, что умею отвлекать. Иначе было бы совсем несправедливо.

Блю

13

Сегодня четверг, я на истории, и, видимо, миссис Диллинджер только что задала мне вопрос, ибо все смотрят на меня так, будто я им что-то должен. И вот я краснею и несу ахинею, пытаясь нащупать ответ, но, судя по ее по-учительски сдвинутым бровям, получается у меня плохо.

Вообще, ужасно выбешивает, что учителя считают, будто могут указывать, о чем тебе думать. Им недостаточно, что ты просто сидишь тихонько в классе и даешь им делать свое дело. Они, похоже, уверены, что у них есть право контролировать твой разум.

Да не хочу я думать о войне 1812 года. Не хочу знать, что, блин, так не понравилось чертовым морякам.

Я хочу сидеть и думать о Блю. Кажется, у меня появляется одержимость. С одной стороны, он все время жутко осторожен и не хочет открывать подробностей своей жизни, а с другой — он вдруг рассказывает столько личного, что я мог бы легко этим воспользоваться и вычислить его, если бы захотел. И я хочу. И в то же время не хочу. Все так запутанно. Он меня запутывает.

— Саймон! — Эбби отчаянно хлопает меня по спине. — Дай ручку.

Я передаю ей ручку, и она бормочет: «Спасибо». Я оглядываюсь и вижу, что все строчат. Миссис Диллинджер написала на доске адрес сайта. Черт его знает зачем, но, наверное, я пойму, когда зайду на него. Переписываю адрес на поля тетради, а потом обвожу его зигзагами, как в комиксах: «ДЫЩЬ!»

Я немного зациклился на том, что родители Блю религиозны. Чувствую себя придурком, честно, ведь я самый большой богохульник в мире. Я даже не знаю, как перестать произносить имя Господа всуе. Хотя, может, ему все равно. Я имею в виду Блю, а не Господа. Но Блю продолжает мне писать, а значит, он не в обиде.

Миссис Диллинджер объявляет короткий перерыв, но это не перемена, так что выходить из класса нельзя и я просто сижу, уставившись в пустоту. Эбби подходит ко мне, приседает и кладет подбородок на мою парту.

— Эй. Ты где сегодня?

— В смысле?

— Ты будто очень далеко отсюда.