|
Ретцелькинды - другие. Словно бы среди нас живут марсиане - со своими идеями, со своей системой ценностей и стремлениями, о которых мы ничегошеньки не знаем и не можем узнать, потому что они с нами об этом не говорят! Ну не могу я объяснить! Речь идет о явлении, для которого нет терминов, потому что ничего подобного прежде не случалось. Вы только поймите меня правильно... - Понимаю, - сказал я. - Пойдемте. Зипперлейновская малолитражка была старомодная, опрятная и подтянутая, как старый заслуженный боцман перед адмиральским строем. Мы уселись. - Что мне сказать Анне? - спросил Зипперлейн. - Моя будущая хозяйка? - Да. - А вы чистую правду говорите, - сказал я. - Приехал человек из столицы, хочет разобраться в ситуации. - Что делать с Некером? - Ничего, - сказал я. - Мы с вами оба ниже его по званию, его полномочий никто не отменял. Пока мы не убедимся, что дело неладно... - Вы не допускаете, что он мог докопаться до сути? - Еще как, - сказал я. - Это - Некер. Это - сам Роланд. Вполне возможно, что в вашем городе есть и другие люди, докопавшиеся до сути. Вопрос первый: если они есть, почему они молчат? Вопрос второй: почему Некер, если ему удалось докопаться до сути, ударился в загул? - Может быть, на него так подействовала истина. - Стоп, комиссар, - сказал я. - Я не знаю истины, способной выбить из колеи Лео Некера. Нет таких истин, не было и не будет. Если бы вы знали его так, как знаю я, подобные мысли автоматически показались бы вам галиматьей и ересью низшего пошиба. Это один из моих учителей, это один из тех, кто являет собой легенду Конторы, мифологию внутреннего употребления... - Вам виднее, - сказал он. - Я всего лишь полицейский. Однако при столкновении с чем-то качественно новым прежние критерии могут оказаться устаревшими... - Как знать, как знать, - отделался я универсальной репликой. Зипперлейн неожиданно затормозил, и я едва не вмазался носом в стекло. - Совсем забыл, - он виновато почесал затылок. - Дальше - только для пешеходов. Можно в объезд. Или пройдемся? Всего три квартала. - Давайте пройдемся, - сказал я. - Как два перипатетика. Я взял чемодан, Зипперлейн запер машину, и мы тронулись. Голуби, разгуливавшие по мостовой, недовольно расступились перед нашими ботинками. Настроение у меня портилось. Когда впереди показался броневик, оно упало едва ли не до абсолютного нуля. Видимо, запрет автомобильного движения на броневик не распространялся. |
