Ухоженные, опрятные могилы чередовались с забытыми, поросшими бурьяном, с облупившимися оградками. Женька догнал Олю и пошел рядом.

На могиле матери Дима в последний раз был пару месяцев назад. С тех пор остался маленький венок — он высох и пожелтел, но его, по крайней мере, не стащили.

Молча, в шесть рук, навели относительный порядок. Выбросили сухие стебли, повыдергали сорняки, протерли плиту с надписью «Шубина Анна Александровна»; Дима дал Женьке цветы, тот все так же молча положил их на дерн.

С эмалированной пластинки смотрела Женькина бабушка, которую он почти не помнил. Димина мама.

Дима стоял и смотрел — минут десять, и рядом так же молча стояли Ольга и сын.

Говорят, теперь существуют интернет-кладбища. Никуда не надо ехать и идти, не надо носить цветы и убирать на могиле, не надо ни о чем думать… Просто кликнуть мышкой, по-быстрому почтить память и жить дальше с чистой совестью.

— Идем…

И они пошли, не оглядываясь. Ольга говорила, что ее брат будет присматривать и за могилой Диминой мамы, что она договорилась, что ее брат очень исполнительный человек…

Дима молчал. Женька молчал тоже.

Они прошли в другой конец кладбища — туман и не думал рассеиваться — и так же прибрали на могилах Ольгиных бабушки и дедушки; положили второй букет, пошли дальше.

— Это здесь, — говорила Ольга. — Где-то в этих участках… Я была тут осенью, кажется… А, вот!

Две могилы рядышком. Родители Симы, Ольгиной американской подруги.

— Здесь надо ограду подкрасить, — сказал Дима, когда они прибрали на могилах и положили цветы. — Может, мы с Женькой в следующую субботу…

— Да, — согласился сын быстро, даже поспешно. — Ма… а за теть-Симиными… кто будет смотреть?

Ольга промолчала.

Тишина стояла над миром. Тишина, туман, безветрие.

…В «Макдональдсе» суетились ребята в униформе официантов. По очереди вскидывали руку:

— Свободная касса… Свободная касса…

— Три чизбургера, — сказала Ольга, — две картошки, два вишневых пирога… Жека, ты будешь пирог? Значит, три вишневых пирога, два кофе, три маленьких кока-колы…

— Я не буду кока-колу, — сказал Дима.

— Значит, две кока-колы… Все?

Парень у кассы назвал сумму.

— Ого, — сказал Дима. Ольга молча расплатилась.

Сели за свободный столик; в противоположном углу праздновали детский день рождения. Гости в картонных шапочках, похожих на кокошники, шарики, флажки с изображением веселых уродцев, картонные стаканы с торчащими соломинками, довольные взрослые вокруг…

Чизбургер не лез Диме в рот. Он был какой-то очень неудобный, слишком большой; вишневый пирог оказался приторным до невозможности. Кофе в картонном стаканчике обжигал пальцы.

Урна для мусора была похожа на почтовый ящик. Туда сбрасывали посуду вместе с подносами — хлоп, хлоп, хлоп…

Женька уплетал вовсю — ребенок проголодался, у него большой расход энергии. Ольга ела аккуратно, красиво, привычно.

Поймав его взгляд, подняла голову:

— Тебе здесь не нравится?

Дима пожал плечами:

— Я подумал… что сейчас миллион людей по всему миру вот так же кусают точно такой же чизбургер. Конвейер…

Женька хмыкнул, но жевать не перестал.

— Да? — Ольга прищурилась. — А помнишь, какие были вонючие котлеты в нашей столовой, еще в школе?

Дима невольно улыбнулся:

— Отчего же не помнить… Помню.