Ей показалось, что Ордынец усмехается. Она никогда не понимала, когда он усмехается ей, а когда — своим мыслям. Да и жуткое это зрелище — усмешка желтобрюхого варана.

— Покойников не выселишь, — подтвердил он с непонятным удовлетворением. Юльке показалось, что этот малоприятный факт почему-то доставляет ему удовольствие. Ей стало не по себе, она отвернулась.

— Знаешь, что такое капище? — спросил Ордынец за ее спиной.

— Идолы? — предположила Юлька неуверенно.

Далеко за плотиной истошно заорал пароход. Странно заорал, тоскливо, как живое существо.

Ордынец молча поднялся с травы и, будто забыв о Юльке, побрел по направлению к автобусной остановке.

Иногда ей бешено хотелось получить от него знак внимания. Ну, хоть вялую ромашку. Хоть одуванчик с газона, что ли! Или билет в кино — хотя бы и на мультсборник… Зря она, что ли, таскается за ним, как на веревочке?!

Однажды она специально запихнула в портфель четыре тома детской энциклопедии. Старенький портфель из клеенки под крокодила едва не разошелся по швам — крокодиловые бока раздулись, будто рептилия заглотнула слона. Юлька шла в школу, скособочившись и выкинув в сторону левую руку Ордынец удивленно пожал плечами, однако и движения не сделал, чтобы ей помочь.

А на перемене он стоял с девятиклассницей Неведовой. Глупенькая Неведова нависала над щуплым собеседником, и глаза ее казались удивленными и перепуганными одновременно; тихая двоечница, она полностью сформировалась к пятнадцати годам, и ее тесная школьная форма лоснилась в наиболее выпирающих местах. Неведовские одноклассники кружили вокруг, как стадо пираний.

Вечером Юлька поклялась, что больше не заговорит с Ордынцем. Никогда.

Несколько дней она упивалась горечью покинутой Джульетты. Хулиган Саенко выждал момент и нарисовал на обложке Юлькиной «Математики» смачную когтистую фигу.

А после уроков она застала Неведову в умывальнике — глупенькая девятиклассница рыдала.

Она рыдала, размазывая по лицу слезы, горячую воду из умывальника и потеки чего-то красного — не то помады, не то (подумалось испуганной Юльке) крови. Неведова не замечала ничего вокруг, она пребывала в глубокой истерике, и глаза ее в рамке воспаленных век казались белыми и слепыми.

Через полчаса — Юлька задержалась в пионерской комнате и видела все отлично — в умывальню поспешила медсестра.

Кто знает, что случилось в тот день с девятиклассницей Неведовой. Кто знает, что привело ее в столь плачевное состояние — однако Юльке сделалось почему-то тоскливо и не по себе.

На другой день Ордынец подошел к ней с обычной покровительственной улыбкой; Юлька не смела противиться и вслед за ним слиняла с труда. Это было тем более глупо, что к труду-то Юлька готовилась, у нее был реферат по домоводству, форменные передник с косынкой — и заданные на дом недошитые трусики.

Спустя пару дней в класс ворвался возбужденный Саенко — по его словам, пацаны из девятого «Б» класса заловили Ордынца в мужском туалете и в настоящий момент делают ему «темную». Все посмотрели на Юльку — она с безучастным видом перерисовывала в тетрадь по зоологии выпотрошенного дождевого червя. Картинка получалась вполне натуралистичная; карандаш в руке дрожал.

Спеша насладиться небывалым зрелищем, орда пятиклассников ринулась вслед за ликующим Саенко, и Юлька осталась одна в опустевшем классе.

Стиснув зубы, она дорисовывала червяку пищевод, когда распахнутая дверь закрылась и шум перемены отдалился. Ордынец стоял у входа и казался веселее, чем обычно — сытый желтобрюхий варан. Юлька разинула рот.

Как ни в чем ни бывало, Ордынец прошествовал к своей парте и бросил в Юльку тетрадью:

— Нарисуй мне тоже червяка… У тебя, блин, хорошо получается.