|
Они влюбленно вспоминали детство, и, Бог мой, в чем только не клялись друг другу! А потом не виделись пять лет, обмениваясь только открытками на Рождество. Дела Уолтона шли прекрасно — путь от репортера до заведующего отделом он прошел меньше, чем за год. Да и Кирман не нуждался тогда в помощи друга. Даже развод с Лиз почти не стоил ему нервов, все было сделано по обоюдному согласию, детьми они не обзавелись, так и остались друзьями, изредка Кирман ночевал у Лиз, обоим, вероятно, все-таки немного не хватало друг друга, хотя жить вместе они не согласились бы теперь ни за какие деньги… О том, что Кирман в последние годы работал на военной базе Шеррард, Уолтон не подозревал, он и не должен был знать о связи старого друга с военными. Для Уолтона Кирман оставался профессором биологии университета штата Нью-Йорк. Великим знатоком генетики раковых заболеваний.
По соседству с трехэтажным особняком, верхний этаж которого принадлежал Уолтону, выросла огромная пирамида — здание директората фирмы «Невада индастриз». Кирман постоял, прислонившись к стеклу фасада, за это время совсем стемнело, и в стекле отражались фонари, мелькали силуэты прохожих, будто жизнь шла там, в глубине. Кирман застонал — он не мог больше терпеть боль. Черт возьми, неужели он свалится в двух шагах от двери Уолтона? Почему-то последние шаги — самые трудные, порой их просто невозможно сделать. Кирман сейчас не мог себе представить, что это он, а не кто-то другой, совершил сегодня сумасшедший, но запланированный много дней назад бросок из Нью-Йорка через всю страну на запад. Он добрался до двери особняка и отыскал сигнальную кнопку. Он даже, вероятно, нажал ее, но все уже проходило мимо сознания, он был заранее запрограммирован сделать нечто, и делал все, что должен был, не думая, полностью отключившись от внешнего мира. Лечь, думал он, и укол… Лечь — и укол…
x x x
В Овальном кабинете включили бра. Их недавно меняли, Купер лично подбирал оттенки хрусталя. Президент обвел взглядом стены. Обои в новом освещении казались не сиреневыми, а голубоватыми, хороший тон, такой, какого он добивался. — Продолжим, господа. Перед ним в креслах расположились министр обороны Кшемински, госсекретарь Вард, председатель комитета начальников штабов Хэйлуорд и руководитель контрразведки ЦРУ Сьюард. Директор ЦРУ, которого Купер недолюбливал за постоянную готовность сострить, вылетел вчера с рабочим визитом в ЮАР. — Господин президент, — сказал Вард, — мы уже обсудили текст договора. О своей встрече с российским послом я докладывал. Новостей она не принесла. Русские настаивают на том, чтобы сохранить за собой релейные станции в Сибири и на Камчатке. — Вы прекрасно понимаете, что нельзя ехать в Вену, не договорившись по этому пункту, — сказал Хэйлуорд. — Спокойнее, господа. — Сьюард держал бокал с виски, пить он не любил, но считал, что бокал в руке придает разговору непринужденность. — Думаю, что это ложная тревога. Точнее, тревога, которая нам на руку. — Вы выяснили причины неожиданного требования? — спросил Купер. — Договор практически готов. Русским он более необходим, чем нам. Если они не подпишут, то лишатся большого займа — на следующий год Валютный фонд заморозит свои выплаты. Какой смысл Разину за неделю до встречи вносить новое предложение, заведомо зная, что оно неприемлемо? — Все сложнее, господин президент, — Сьюард резко двинул рукой, и жидкость пролилась на ковер. — Прошу прощения… Так вот, по агентурным данным… Это пока непроверенная информация, но думаю, она близка к истине… Русским стало известно о бункерах во Французских Альпах. До сих пор утечки информации не было, но по ряду косвенных данных можно судить о повышенной активности русской разведки в этом регионе. |
