– Все. Они не гонятся. Положи его и сотри кровь, а то засохнет.

    – Воды бы!..

    – В седельных сумках будет.

    – До них еще идти и идти.

    – Здесь вино с водой.

    Что-то касается лба, щеки, глаз. Боли нет, значит, рана не в лицо. Глаза открываются, но вокруг туман. Ничего не разобрать.

    – Где мы?

    – На холме. – Из тумана вырастает хмурое лицо. Светлые волосы, светлые глаза, на лбу капельки пота. – Бесноватые отстали…

    Фарабундо… Этого горца зовут Фарабундо, и он даже не ранен.

    – Фарабундо, кто здесь?

    – Мы, кто живы…

    – А остальные?

    – На все Божья воля. Глядишь, и отыщутся.

    Пожилой охотник с рассеченной бровью, круглолицый хитано, почти ровесник, в залитой кровью рубахе, Фарабундо, его приятель и огромный Мигелито. Дальше не разглядеть.

    – Сеньор Карлос погиб, – отчетливо произносит вожак, – сеньор Лихана тоже. Лучше знать, чем надеяться.

    Это правда. Наверное… Карлос умер, Инья стала вдовой, а труба вновь приказывает и зовет. Чужая труба – в Онсии другие сигналы. Хитано поднимается во весь рост, смотрит вдаль, приложив к глазам руку. Фарабундо встает рядом, у его ног что-то темнеет… Мертвый коршун. Неужели они умирают в небе?

    – Двинулись, будь они прокляты, – шепчет горец, – по одному. А мы здесь!

    – Что там? – Он не потеряет сознание, прежде чем поймет, что творится внизу. Не потеряет! – Во имя Пречистой, что на дороге?

    – Бесноватые пошли дальше. – Черная птица у черных сапог, красные пятна на блестящих перьях. Это еще правда или уже бред? – Бросили своих мертвых и идут убивать…

    Часть вторая

    Папский голубь

    Доньидо

    1587 год

    Глава 1

    1

    Прохлада после раскаленных улиц и тишина, благословенная тишина, озерными водами смывающая головную боль. Есть вещи, с которыми можно жить, но привыкнуть к ним невозможно. Человек силен, он заставляет тело работать, и человек слаб, так как не может не слышать боль.

    – Как ты себя чувствуешь?

    Лучше, чем могло быть, и хуже, чем скоро будет, но зачем это знать другим и тем более Инье?

    – Все в порядке, не беспокойся.

    – Я не беспокоюсь, – словно бы извинилась Инес, – разве только чуть-чуть. Хайме, ты так редко приходишь…

    В этом доме на площади Аурелио он по-прежнему Хайме. Это единственное место в мире, где звучит голос прошлого. Тут живет сестра и до недавнего времени жил племянник. Карлос-младший мечтал пойти по следам отца, и Инес его отпустила. Решила, что погибший муж хотел бы именно этого. Теперь племянник в Сальса, а Инес улыбается.

    – У тебя есть время?

    Есть улыбки-плачи, только не всякий их разгадает.