— Я тоже.

Это было правдой. В прошедшую ночь все было для него как-то не так. Близость общего ложа была словно бы лишней. В ней отсутствовало ощущение внутренней близости, вызванной любовью или похотью или хотя бы потребностью тепла или страхом одиночества. Вот с Анной общее ложе, да и вообще вся ночь вызвали бы правильное ощущение.

— Когда ты приедешь? — спросила она нежно и требовательно.

— Я думал, ты приедешь.

Разве она не обещала, что, закончив читать свой курс в Оксфорде, проведет недели две с ним — недели, которых он одновременно страшился и ждал с таким нетерпением?

— Да, но до тех пор еще ждать четыре недели.

— Я постараюсь приехать в конце следующей недели на выходные.

Она помолчала. Он как раз собрался спросить у нее, что, может быть, на той неделе его приезд будет некстати, как вдруг она сказала:

— У тебя какой-то не такой голос.

— Какой-то не такой?

— Не такой, как всегда. Что у тебя не так?

— Все так. Может быть, я слишком засиделся, отмечая премьеру, слишком поздно лег спать и слишком рано встал.

— Чем ты сегодня был занят весь день?

— Собирал кое-какие материалы в Гейдельберге. Там у меня будет происходить действие одной сцены.

Ничего другого ему с ходу не пришло в голову. Теперь, значит, надо не забыть, что в следующей пьесе одна сцена должна происходить в Гейдельберге.

Она опять помолчала, прежде чем сказать:

— Нехорошо это для нас. Ты — там, я — здесь. Почему бы тебе не писать здесь, пока я тут преподаю?

— Не могу, Анна. Ну не могу я. Здесь я могу встретиться с директором констанцского театра и с редактором театрального издательства, Штефену я обещал помочь в избирательной кампании. Ты думаешь, что я, в отличие от тебя, могу поступать, как мне вздумается? Но я же не могу тут все бросить. — Он даже рассердился на нее за ее слова.

— Избирательная кампания…

— Никто же тебя не заставлял…

Он хотел сказать, что никто не заставлял ее принимать приглашение прочесть курс лекций в Оксфорде. Однако ее узкой специальностью была феминистская теория права, а занимаясь этой областью, нельзя было рассчитывать на место штатного преподавателя — только на чтение специального курса лекций. Она могла бы расширить свою сферу деятельности. Но ничем другим она не хотела заниматься, а судя по тому, каким спросом пользовался ее специальный курс, он понимал, что в своей области она была превосходным специалистом. Нет, он не опустится до пошлых пререканий!

— Надо нам лучше продумывать свои планы. Надо прямо говорить друг другу, чего мы друг от друга хотим. Надо договариваться, на что мы согласны, а на что — нет.

— Ты можешь приехать уже в среду?

— Постараюсь.

— Люблю тебя!

— Я тоже тебя люблю.

3

Его мучили угрызения совести. Он наврал Анне, злился на нее, чуть не наговорил пошлостей и был только рад, когда этот разговор наконец кончился. Выйдя на балкон и почувствовав теплоту воздуха и воцарившийся в городе летний покой, он решил посидеть. Временами внизу проезжал автомобиль, иногда с улицы доносился звук шагов. Совесть мучила его и за то, что он так и не позвонил Терезе, чтобы справиться, как она себя чувствует после поездки и все ли в порядке у нее дома.

Потом он подосадовал на себя за угрызения совести. Перед Терезой он ни в чем не виноват. Если он о чем-то недоговаривал с Анной, то лишь потому, что она чересчур ревниво на все отзывалась. Его прежних подруг нисколько не волновало, когда они слышали, что в какой-нибудь поездке или зайдя куда-то в гости он очутился в одной постели с другой женщиной, — главное было, что, кроме постели, сюда ничего не примешивалось.