Один из последних британских grands projets, мост Хамбер - Бридж, был со всей помпой открыт королевой в 1981 г. Он сократил дорогу из Гримсби в Халл на 50 миль, заменил собой старинную паромную систему и был спроектирован с прицелом принести процветание дышащему на ладан региону*. Однако сейчас название этого моста стало синонимом провала: 15 ООО автомобилей, которые проезжают по нему каждый день, окупают лишь четверть процентных платежей подолгу моста, который в настоящий момент составляет Ј439 миллионов и увеличивается на Ј1,42 каждую секунду. Точно так же за последние десятилетия не было практически ни одного оптимистичного отчета о новой Британской библиотеке. В 1993 году выяснилось, что проект стеллажной системы при совокупной длине полок в 186 миль никуда не годится в силу одного удручающего и основного обстоятельства — книги, стоящие по краям, сваливались.
Разумеется, у французских grands projets тоже были свои просчеты. В своем первоначальном дизайне Гран-Библиотек опрометчиво опровергла затасканную идею хранить книги под землей и сажать читателей над ними; на этот раз читателей предполагалось разместить на уровне земли, а половину книг — в четырех восемнадцатиэтажных башнях сверху. Слишком поздно обратили внимание на то, что последнее, в чем нуждаются ценные книги, — это чтобы их выставили на жару и свет; и таким образом — под аккомпанемент издевательств парижан — вознесшуюся до небес библиотеку пришлось защищать изнутри целой системой изоляционных панельных обшивок. Но в любом случае французы привносят в подобные проекты больше веры в собственные силы и политической воли, да еще и известное интеллектуальное нахальство, которое британцы рассматривают скорее как претенциозность. Доминик Жамэ, назначенный президентом Миттераном руководить строительством Гран-Библиотек, заметил, естественным образом, что «представление о примате книги живет в душе каждого из нас». Трудно вообразить, чтобы библиотечный чиновник в Британии сделал соизмеримое замечание без того, чтобы его тут же не выпроводили на досрочную пенсию.
Британцам нравится считать себя жесткими прагматиками, а французов — легкомысленными мечтателями. Ничего более далекого от истины не может быть, если взять случай с тоннелем под Ла-Маншем. Что касается земляных работ и бурения, то тут достижения примерно равные; но над землей разница заставляет призадуматься. Во Франции высокоскоростное рельсовое сообщение до Парижа уже функционирует, северная сеть железных дорог TGVбыла построена с нуля всего за три года. Также у французов есть система новых станций и блистательный терминал в Лилле, откуда отправляются поезда во всю остальную Европу. На британской стороне есть по крайней мере впечатляющая новая пристройка к Вокзалу Ватерлоо, возведенная в рамках бюджета и открытая вовремя в мае 1993 года. При этом между Ватерлоо и Фолкстоуном высокоскоростного железнодорожного сообщения не существует-только низкоскоростное, по путям, забитым пригородными электричками; и когда высокоскоростное сообщение наконец появится (только что дата этого морковкина заговенья сдвинулась с 2002 года на неочевидный 2005-й), оно в любом случае пойдет не напрямую в Ватерлоо, а на вокзал Сент-Панкрас в Северном Лондоне. Джон Прескотт, представитель Оппозиции по вопросам транспорта, заявил, что Тоннель под Ла-Маншем связал железнодорожную сеть XXI века с сетью XIX; и евробизнесмен, ищущий метафоры, отражающие разницу между Англией и Францией, к сожалению, сможет обнаружить их, когда его поезд Париж-Лондон мало-помалу сбавит ход со 180 миль в час на территории Germinal до 60 на хмелевых полях Кента. Президент Миттеран, сам сын железнодорожного служащего, не сумел удержаться от надменного профессионального подтрунивания: будущие пассажиры, сказал он на открытии очередного блистательного участка TGVNord, «стремительно промчатся через равнины северной Франции, прогромыхают по скоростной колее через Тоннель, а затем с чувством, с толком, с расстановкой смогут предаться мечтам и насладиться пейзажем». |