Крепость противу заразы? О да. Одним из законных поводов для гордости в этой стране было то, что еще в 1902 году мы фактически искоренили бешенство. В последние, однако ж, годы параноидальные патографы-любители вдруг почуяли, как на севере Европы закопошились болезнетворные микробы, предвкушая скорое открытие Тоннеля под Ла-Маншем. Выглядело это примерно так, что в тот момент, когда Миттеран с королевой перерезали в Калэ трехцветные ленточки, за их спиной уже выстроились стаи оскалившихся собак, свиристящих лисиц и пускающих слюну белок, которые только того и ждали, что запрыгнуть в первый же товарный вагон на Фолкетоун и вонзить свои клыки в какую ни есть кентскую плоть. Поэтому в прессе досконально освещалась система защитных мер — от «концлагерных заграждений» до «электроизгородей», которые будут преграждать вход в Тоннель. (Опять не слава богу — пришлось успокаивать еще и любителей животных. Ничего страшного: «электроизгороди» скорее всего лишь обездвижат норовистых зверушек, чем моментально превратят их в фрикасе.) Но и это еще не все: как насчет тех переносчиков la rage , которые окажутся не настолько любезны, чтобы передвигаться пешим ходом? Что ж, продумали и это — торжественно было доложено, что «служащие Евротоннеля будут нести караул, стараясь заблаговременно обнаружить признаки появления летучих мышей».

Даже при том, что основной риск заражения бешенством по-прежнему будет (как и сейчас) исходить от провозимых контрабандой домашних животных — чихуахуа в шляпной коробке, проектировщики Евротоннеля не просчитались, уделив этой проблеме должное внимание. Опрос, проведенный журналом Автомобильной ассоциации, показал, что среди тех, кто считает Тоннель «плохой или очень плохой идеей», 32 процента были против потому, что им «нравилось быть островом» или они не хотели «утрачивать военные преимущества от островного положения», а 40 процентов возражали потому, что Тоннель «облегчит проникновение в страну бешенства». С какой стати взбесившийся зверь должен счесть траншеи в Кокельтакими уж привлекательными — это другой вопрос: как сказал об этом Тони Стивене из Британской Ветеринарной Ассоциации: «Ни для какого животного нет причин войти в тоннель, я уж не говорю о том, чтобы преодолеть по нему расстояние в 35 миль». В интерпретации психиатра британская одержимость бешеными животными (которые, странным образом, кусают так мало британских туристов, когда те проводят свои отпуска в Европе) может рассматриваться как феномен «перенесения»: поскольку общественные и политические нормы более не позволяют открыто ненавидеть и бояться иностранцев, островитяне, компенсируя свое разочарование, обращают свои чувства против континентальных животных.

Открытие тоннеля под Ла-Маншем происходит в год, который по идее должен натолкнуть британцев и французов на мысль отметить более теплую, более конструктивную сторону их отношений: 1994-й, в конце концов, — это девяностая годовщина Entente Cordialle n пятидесятая годовщина высадки союзников в Нормандии. Но мало кто помнит, чем было первое — какая-то история про Эдуарда VII и парижских актрис? — и никто до конца не знает, что делать с последним. Сначала британское правительство хотело проигнорировать эту дату, предпочтя подождать до 1995 года — годовщины окончания войны; затем они метнулись в противоположном направлении — не угадав настроение общества и запланировав уличный сабантуй с мероприятиями «увеселительного характера» вроде конкурсов «Лучшая хозяюшка»: а вот у кого тут самые знатные оладьи? — и сели в лужу. Они не только оскорбили ветеранов, сделав акцент скорее на «праздновании», чем на «поминовении»; они оскорбили кавалера ордена Британской империи Веру Линн, певицу военных лет, которая для нас такой же национальный монумент, как для французов роденовские «Граждане Кале».