Так старик просто отвлекал меня, понял вдруг Иван, пока этот тип… Но кто его так, подумал он с удивлением… Наташка, сказал он себе с радостью.

Что‑то случилось вокруг. Ярче стали краски, плотнее звуки. Со всех сторон залило жизнью, запахло неведомыми желаниями, и это было так неожиданно, что у Ивана закружилась голова. Остро захотелось жить, и тут же к нему с любовью потянулись цветы. А вдали шумно радовались пониманию деревья, тоскуя, что не могут сдвинуться с места и коснуться руками его лица. И бабочки громко кричали друг другу, что его больше не нужно бояться. А жить хотелось все сильнее и сильнее, и желание стало невыносимым, и он понял каким‑то другим, нечеловеческим понятием, что готов к этому, но отвлекал маленький скрюченный паучок, приколотый к земле английской булавкой, несчастный как всякое орудие зла, уходящий в черное пустое бездонье. И еще мешал старый хищник, мятущийся туда‑сюда на негнущихся лапах, брызжущий ядом, слепой… И его стало жаль невыносимо, и свет ударил из рук Ивана, и старого паука развалило пополам, и зашипел, испаряясь навсегда, черный яд, и жаром ударило в лицо, и смерть пришла собрать свою дань…

Иван снова стал самим собой. Прямо перед ним дымились обугленные останки того, кто еще недавно называл себя Зрячим Мэтом. Справа валялся труп лысого карлика с раздавленной грудной клеткой. Больше рядом никого не было.

Что это со мной, подумал Иван. Никогда ничего подобного не чувствовал… Как будто все свое кругом!

— Наташа! — позвал он. — Где ты?.. Я же знаю: это ты!

— Нет! — пропел ликующий девичий голос. — Это не Наташа. Это я, Патриция…

— Пэт? Откуда ты здесь?.. Ты все видела?

— Я все видела. Но я не здесь.

Иван снова оглянулся.

— Мы рядом с тобой, — продолжала Патриция, — но мы заперты. В камере Доктора… Нас вчера арестовали.

— Арестовали?! Зачем?.. И кого это — вас?

— Меня, — сказала Патриция. — Глэдис, Анну. А еще Анджея, Криса и Сержа.

И тут Иван услышал Анну.

— Иван, — сказала она. — Ты помнишь, Доктор называл тебя зародышем новой земной цивилизации. Он не шутил… Нас здесь шестеро. А еще ты. И Наташа.

— Да, — устало сказал Иван. — Наташа… Мне надо срочно к ней. Я ее бросил… Зря выкинул часы… Оставил бы ей, — бормотал он. — Зачем‑то бросил… Какой идиотизм…

Сознание уплывало, но он изо всех сил сопротивлялся, цепляясь за него, как за спасательный круг, брошенный судьбой. И ему удалось зацепиться, когда заговорил Крис.

— Каждый из нас приобрел какое‑то нечеловеческое качество, — сказал Крис. — И теперь мы заражаемся ими друг от друга.

И тут Иван увидел их, всех шестерых, сидящих на стульях в камере Доктора. И понял, что они тоже видят его, хотя он находится на поверхности земли, а они там, в глубине, под несколькими слоями стали и железобетона.

— А что со мной только что было? — спросил он.

— Когда? — сказала Патриция.

— Когда я убил Мэта.

— Не знаю. Этого еще ни с кем не было.

Иван прикрыл глаза, собираясь с силами.

— Слушайте, — сказал он. — Что же это вы там сидите? Ведь в Приюте сейчас безвластие. Надо что‑то делать!

Они переглянулись.

— Нет, — сказал Крис. — Еще рано.

— Видишь ли, — сказал Серж. — Нам еще нужно всем заразиться тем, что умеет кто‑то один.