– Только не вино! – предупредила мама. – У меня послевкусие осталось.

– На, – сказал дед Марат, – пей.

– Так много? – удивилась мама, разглядывая полстакана самогона.

– Пей, – повторил дед Марат.

Мама выпила.

– Ой… сколько там градусов-то? – Она еле дышала.

– Семьдесят, восемьдесят, туда-сюда, – ответил дед. – Ну, как?

– Арака как арака, – пожала плечами мама, чем нанесла деду Марату самое большое оскорбление из всех оскорблений. Потому что дед Марат был непревзойденным самогонщиком и слава о его араке доходила до других деревень.

– На, пей еще, – налил он из другой бутыли.

Мама выпила.

– Вырви глаз, – прокомментировала она.

– Сахару добавить? – спросил сам себя дед Марат.

– Я пойду? – Мама едва держалась на ногах.

– Вечером придешь.

Мама доковыляла до нашего дома и свалилась на кровать.

– Ты где была-то? – спросила бабушка.

– Кофе у Розы пила, – ответила мама.

– Да от тебя кофеем на весь дом несет, алкоголичка.

Мама проспала беспробудным сном три часа и проснулась бодрая и веселая. Голова не болела.

– Пойду в ваше сельпо за хлебом, что ли, схожу, – объявила она бабушке и вышла на улицу.

– Ты одеться забыла! – крикнула ей вслед бабушка.

Мама вышла за ворота в шортах.

До сельпо она шла с гордо поднятой головой, а за ней бежали дети. Как только мама поворачивалась, все прятались по кустам. Из-за ворот выглядывали соседки и обсуждали мамины шорты. Мама купила буханку горячего хлеба и шла назад, отрывая куски и жуя на ходу. Народ уже вышел на улицу и провожал маму взглядами.

– Ольга! – крикнула ей тетя Роза, когда мама проходила мимо их дома. – Тебя дед Марат зовет.

– Иду! – обрадовалась мама.

Домой она вернулась поздно и не сама – тетя Роза ее еле доволокла.

– Все, пить я больше не буду. Никогда. Ни капли, – клялась по дороге мама.

– Алкоголичка! – ругалась бабушка. – Ребенка бы постыдилась!

– Это я виновата, – причитала тетя Роза, – что теперь делать? А давай мы ее к моему брату отправим? Там коза у них, молоко, воздух. Никого нет вокруг. Три дома на горе.

– Не знаю, не знаю.

– Дед Марат от нее так просто не отстанет, – горевала тетя Роза. – Он говорит, что только с Ольгой и поговорить можно. Он пока не наговорится, не выпустит ее.

В тот же вечер маму одели в платье тети Розы, дали с собой бабушкин халат, тапочки и косынку и на редакционном «уазике», которым управлял тоже не очень трезвый шофер Эдик, отправили «лечиться» к брату тети Розы в богом забытый аул.

– Отвез, сдал на руки, – отчитался перед бабушкой Эдик, когда вернулся.

– Ладно, через три дня поедешь заберешь.

Через три дня поутру Эдик, совершенно трезвый, поехал забирать мою маму. Вернулся он быстро – глаза выпученные, бледный.

– Ты чего? – удивилась бабушка.

– Ольга пропала, – сказал он.