Увидев прехорошенькую блондиночку с точеной фигуркой, я подавила приступ зависти и уже в который раз дала себе честное слово изменить режим питания. Совсем не здорово целый день ничего не есть, а вечером, вернувшись домой и окинув голодным взором пустой холодильник, кидаться заказывать пиццу, крича в трубку:
– Мне самую большую, на толстой лепешке и с тройной начинкой!
И уж совсем плохо лопать «пепперони» лежа в кровати и запивая все это лимонадом. Я выгляжу старше своего возраста из‑за лишнего веса. Все! Завтра с утра ем геркулесовую кашу, а на работу беру контейнер с овощным салатом.
– Зачем я вам понадобилась? – колокольчиком прозвенела Антонина.
Я отбросила не относящиеся к работе мысли и задала первый вопрос:
– Вы дружили с Ольгой Мамонтовой?
– С Лялей? Нет, – поспешно ответила Гончарова. – А чего? Она самоубилась. Давно. Год уже прошел. Или даже больше. Ничегошеньки о ней не знаю. Вот!
– Сразу после смерти Ольги Сергеевны вы говорили другое: вроде она помышляла о самоубийстве, – напомнила я.
– Вы путаете, – защебетала Антонина, кокетливым жестом поправляя волосы. – Мы с ней ваще не пересекались. Вот. Работали далеко друг от друга. Вот.
– Комната бухгалтерии настолько велика? – удивилась я. – В ней пара тысяч квадратных метров? До сих пор я видела не очень просторные помещения, да еще с тесно натыканными столами, за которыми сидят сотрудницы. На подоконниках у них цветы, постоянно играет радио, есть возможность поболтать, посплетничать, попить чайку.
Антонина дернула плечом.
– Ну… ваще… вот…
Я улыбнулась девушке.
– Антонина Андреевна…
– Лучше просто Тоня, – попросила она.
– Хорошо. Тонечка, вы не имеете дел с цифрами, в трудовой книжке у вас указана должность «приемщица».
– Нет, я экономист, – соврала дурочка.
Я встала.
– Спасибо за беседу.
– Это все? – удивилась Тоня. – Тогда чего вы прикатили ко мне домой? Зачем попросили вас подождать? У меня выходной, я хотела по магазинам прошвырнуться, а не с посторонними болтать. Думала, у полиции серьезное дело, а оказалось – ерунда.
Я изобразила смущение.
– Извините за беспокойство, я только сейчас поняла: мне нужны не вы, а ваш отец. В протоколе напутали, оформили его как женщину, это он, наверное, хорошо знал Ольгу. Приеду к нему вечером.
Большей глупости, чем выданная мною сейчас, и не придумаешь, но Антонина откровенно испугалась:
– Папа тут ни при чем! Он никогда у меня на работе не появляется, Лялю в глаза не видел.
Я вновь села на стул и открыла планшетник.
– Вот протокол беседы с Гончаровой А. А., проживающей вместе со своим отцом Гончаровым А. А. на Рябиновой улице. Девушка назвала себя лучшей подругой самоубийцы. Если это не вы, значит, тогда ваш отец, просто в документы ошибочно записали не «Гончаров», а «Гончарова».
Сказав последнюю фразу, я тут же поняла, что произносить ее не стоило. Навряд ли даже столь несообразительная девица, как Антонина, поверит в такую чепуху, надо было придумать нечто более убедительное.
– Ну… ну… это другая Гончарова, не я… – пробормотала красавица.
Я потерла ладони.
– Отлично, сейчас направлюсь в ваш отдел кадров, там мне подскажут, где искать ту женщину.
– Ну… э… вот… – выдавила из себя Тоня.
Я поднялась.
– А чего вы про нее вспомнили? – с отчаянием воскликнула девушка. |