– Есть хочешь? – спросила я, так как неожиданно почувствовала вдруг зверский голод.

В общем, и неудивительно: последний раз ела сегодня, вернее, вчера в три часа дня. Ненаглядный от еды отказался, но просяще поглядывал на дверь ванной – душ то принять ему сегодня так и не пришлось. Пока он плескался, я обшарила кухню. Мать оставила голубцы и еще полпирога с рыбой. Все таки приятно, когда кто то о тебе думает…

Мы быстро разобрали постель и легли, стараясь не касаться в разговоре недавно выброшенного трупа. Ненаглядный отвернулся к стене и вскоре задышал ровно. Я же не могла сомкнуть глаз. Словно сегодня в лесу мне передались от пробуждающейся земли какие то соки. Они бродили во мне, набухая. Я поняла, как чувствуют себя деревья весной. Вот почки растут и лопаются наконец со сладкой болью, и солнышко ласково пригревает едва появившиеся клейкие листочки…

Кровь по прежнему бурлила и пузырилась во мне. Меня переполняло страстное желание. Желание любви, ну да, очевидно, то, что я сейчас испытываю, называется страстью. Но к кому? Не к этой же туше, не к этому посапывающему сундуку, что лежит рядом со мной.

Я ткнула ненаглядного кулаком в бок, чтобы подвинулся, потом улеглась поудобнее.

«Нет худа без добра, – думала я, засыпая, – зато мы наконец то расстанемся с ненаглядным навсегда. После всего, что случилось, ноги моей не будет в его квартире. Завтра я выпровожу его домой и больше никогда не увижу».

Если бы я знала, как я тогда ошибалась…

Герман включил зажигание, прогрел мотор и, не торопясь, выехал со стоянки. У самых ворот к нему бросилась молодая женщина с большой сумкой в руках.

– Шеф! Прошу вас, подвезите!

Это так было похоже на то, что случилось позавчера, в субботу, – девушка, сумка и эта фраза, – что Герман от страха покрылся холодным потом. Все это снова обрушилось на него – полная газа квартира, жуткая боль в затылке, мертвое женское тело на диване, ночная поездка по городу с трупом в багажнике, черный лес, жуткий плеск воды, смыкающейся над трупом… Посерев лицом, он резко вдавил в пол педаль газа и рванул вперед, чуть не сбив какую то зазевавшуюся старуху… Однако далеко уехать ему не удалось. Перед ним вынырнул, подрезая «копейку», черный джип «Чероки» с тонированными стеклами, а когда он, ударив по тормозам и чудом избежав столкновения, взглянул в зеркало заднего вида, то увидел, что сзади вплотную к нему встала «девятка» цвета мокрый асфальт.

Из джипа вышли двое парней в черных кашемировых полупальто – один широкоплечий блондин, второй – худой брюнет с узким нервным лицом.

Подойдя к «копейке», брюнет наклонился и спросил:

– Что же это ты, падла, с девушкой так грубо обошелся?

– С к какой девушкой? – заикаясь от страха, спросил Герман.

– С какой? – переспросил брюнет, удивленно подняв брови. – Сейчас – с той, которая тебя вежливо попросила подвезти. А что – была еще одна?

– Не знаю никакой девушки! Что вам от меня надо? – истерично закричал Герман, надеясь, что на шум кто нибудь обратит внимание.

– Что ты с ним базаришь, Брюль? – гнусавым голосом вступил в разговор широкоплечий блондин, презрительно оттопырив нижнюю губу. – Он это, как пить дать, он! Видел, как психанул, когда Жанка к нему сунулась?

– Сейчас, Шило, – покосился брюнет на напарника, – сейчас мы его газетчику покажем.

От ближнего торгового центра в сопровождении плечистого мордоворота в короткой кожаной куртке шел инвалид, торговавший на улице газетами.