Гостя пропускают в служебное крыло, впереди отъезжают перегородки и задвигаются сзади автоматически. Задвигаются так плотно, что невозможно определить, где спрятался проход. Дважды приходится спускаться, становится жарко и влажно, а рокочущие звуки музыки стихают, уступая место медиативным вздохам джунглей. Скрытые динамики столь правдоподобно повторяют звуки тропического леса, что Полонского так и тянет смахнуть несуществующих москитов со лба или рассмотреть в бликах зелени обезьянью стаю. Ароматы тропиков также заданы предельно убедительно, голографические изображения диковинных цветов раскачиваются в сантиметре от протянутой руки. За пальмами зимнего сада видны лазурные дорожки бассейна и круглый кожаный диван, замыкающий в кольцо стол со снедью. Там гуляет компания, волнами плывет дым, сталкиваются стаканы, обнаженные девушки пихают друг друга в воду. Все бесшумно, все за стеклом.

Затем в ноздри вцепляется настоящий сигарный дым, и оранжевое лето сменяется строгим антуражем английского клуба. На полуоткрытой дубовой двери сияет начищенная бронзовая рукоятка в виде львиной головы с кольцом. Рядом в застывшей позе — ливрейный лакей двухметрового роста. Все подлинное, потемневшее дерево, ящички с сигарами, и даже костюм на живом манекене отдает стариной. Януш от кого-то слышал, что люди, посещающие закрытые залы «Кролика», жалуют исключительно подлинники.

Вполне вероятно, что дверь в соседний зал нарочно оставлена приоткрытой. Нелепо предполагать, что хозяйка клуба упустит такую мелочь. И нелепо предполагать, что гостя впустили сюда случайно; официальных лиц Марианна Фор встречает двумя этажами выше, в обшарпанном кабинете над танцполом. Януш догадывается, что может означать неожиданный приступ гостеприимства. Ему дают почувствовать разницу. Ему дают понять, что знают о его уходе из милиции и приветствуют как частное лицо. Недостаточно тонко, но доступно.

Тем больше поводов беспокоиться за собственную жизнь, думает он. Потому что, остановленный могучей дланью «дворецкого», он видит мужчин и

женщин за карточными столами. Запах табака идет именно оттуда, из «зеленой гостиной». Две четверки игроков за соседними столиками. Пачки наличных денег, Давно запрещенных к обороту. Длиннющие сигары, завозимые контрабандой, каждая из которых тянет на месячное жалованье дознавателя. В любом присутственном месте можно схлопотать срок, не успев даже как следует затянуться, но гости госпожи Фор смолят без стеснения. Им наплевать на антитабачные постановления Законодательного Собрания, наплевать на ночные рейды с овчарками, обнюхивающими багажники. Янушу почему-то кажется, что курильщики, рассевшиеся за зелеными столами, не постесняются курить даже в приемной Мариинского дворца. За левым столиком сдает замначальника таможни. Слева от него в манерных перчатках перебирает карты представительный господин с усиками. На секунду усатый поворачивается, и Полонский узнает майора из пресс-службы ФСБ. Этот кадр неоднократно мелькал на экранах. По соседству, откинувшись на спинке стула, катает во рту сигару долговязый тип с обвисшими щеками. Полонскому долго не удается его опознать, хотя он абсолютно уверен, что встречал эту противную рожу, и неоднократно. Остальных он никогда не видел, разве что мясистый затылок ближайшего игрока наводит на мысли…

Шелестит платье, в конусе света показалась Марианна Фор. «Мясистый затылок» ей что-то говорит, затем мелко смеется, целует хозяйке заведения руку. Сверкает бриллиант в запонке, сверкают стразы в зубах игрока.