— Ладненько, малыш, не напрягайся. Я не буду тебя насиловать, обещаю. А вот за гостей донны Рафаэлы не могу поручиться…

…Заставка «Реаниматоров». При записи диска вместе с рекламным блоком стерли и кусок шоу. Мы так и не узнали, чем закончился поединок «оранжевых» и «пурпурных», потому что ведущий бегло оценивал рейтинги и делал обзор зрительских симпатий. Выше всех котировались «зеленые», они ухитрились уже спасти своего первого номера и получили законное право поохотиться за чужими первыми номерами. На счету каждого «зеленого» уже болталось около трехсот тысяч.

— «Зеленые» будут убивать чужих игроков? — выдохнул кто-то из моих друзей.

— Потому что они сэкономили время, — объяснил Андрюха. — У них есть право помешать другим командам.

— Но вначале ничего не было сказано про убийства! Было сказано про командный дух…

— Януш, что он нам голову морочит? Ты скажи, как думаешь: это все лажа?

— Ведь правда, что все останутся живы?

— Розыгрыш, да, Ян?

На экране возникли внутренности цементного завода. Прозрачный бак заполнен раствором почти до середины, позабытая пленница извивается, вся ее одежда и лицо в жирных серых кляксах. Цемент схватился удивительно быстро, номеру первому не удается бедрами раскачать твердеющую жижу, лишь по краям бака серая поверхность трясется.

— Отстаньте от меня! — разозлился я. — Откуда мне знать, розыгрыш или нет?

Номеру первому от «оранжевых» остается висеть вверх ногами над шахтой метро не больше получаса.

— Ну что, любимые мои, поджилки трясутся? Дрожим за свои кровные денежки, а? — Ведущие появляются на экране в обнимку. У них такой вид, словно только что вылезли из постели. — Да, денег после первого тура перейдет из кармана в карман великое множество…

— Но кто же мог предположить, что так лягут карты?

— Да, первый тур поставил в тупик…

— А что говорят наши эксперты?

— Всем не шевелиться, руки положить на колени! Руки держать на виду!..

Экран гаснет. Мы не сразу поняли, что случилось, откуда взялся этот крик. Кричали не с экрана, а у нас за спиной. Когда мы уразумели, в чем дело, я даже не особо испугался. Наш «пиратский» просмотр прервали бойцы подразделения по борьбе с тем самым пиратством. Их бронированный автобус, с виду совсем обычный, а внутри напичканный следящей аппаратурой, бесшумно подкатил уже полчаса назад. Затем техники вызвали подкрепление и силами двух взводов скрутили четверых перепуганных подростков.

Они надеялись, что накрыли пиратскую студию.

Майор, который меня потом допрашивал, не скрывал своего восхищения перед умельцами, способными собрать «левый» видик и декодировать сложнейший шифр сигнала. Надолго задержать несовершеннолетнего он не мог, я об этом знал, он знал, что я знаю, и потому мы довольно мирно поболтали.

Я спросил его, смотрел ли он «Реаниматоров» и правда ли то, что происходило на экране. Майор покосился на дверь и спросил, где, на мой взгляд, показали правду, а где притянули за уши. Я перечислил ему то, что успел заметить. Дядька в погонах выслушал меня очень внимательно. То есть сначала он перекладывал на столе бумажки и вежливо кивал, но потом его брови поползли вверх, он забросил все дела и вперился в меня так, словно встретил говорящую лошадь.

— Ты не подумывал о том, чтобы поступать в милицейскую Академию, сынок?

— У меня неважные оценки, кроме того, туда не берут без армии.