Кузовкин (глядя ей вслед). Не извольте беспокоиться, Ольга Петровна, — право, не стоит-с. Я и там об вас буду бога молить. А вы иногда вспомните обо мне — скажите: вот старик Кузовкин Василий преданный мне был человек…

Ольга (снова обращаясь к Кузовкину). Василий Петрович, точно вы мне преданный человек, точно вы меня любите?

Кузовкин. Матушка вы моя, прикажите мне умереть за вас.

Ольга. Нет, я не требую вашей смерти, я хочу правды, я хочу знать правду.

Кузовкин. Слушаю-с.

Ольга. Я… я слышала ваше последнее восклицанье.

Кузовкин (едва выговаривая слова). Какое… восклицанье?..

Ольга. Я слышала… что́ вы сказали обо мне. (Кузовкин поднимается с кресел и падает на колена.) Что ж это, правда?

Кузовкин (заикаясь). Помилуйте, простите великодушно… Сумасшествие — я уже вам докладывал… (Голос у него прерывается.)

Ольга. Нет — вы не хотите сказать мне правду.

Кузовкин. Сумасшествие, Ольга Петровна, простите…

Ольга (схватывая его за руку). Нет, нет… ради бога… заклинаю вас самим богом… умоляю вас, скажите мне, что это́ — правда? правда? (Молчание.) За что ж вы меня мучите?

Кузовкин. Так вы хотите знать правду?

Ольга. Да. Говорите же — правда это?

(Кузовкин поднимает глаза, глядит на Ольгу… Черты лица его выражают мучительную борьбу. Он вдруг опускает голову и шепчет: «Правда». — Ольга быстро отступает от него и остается неподвижной… Кузовкин закрывает лицо руками. Дверь из залы растворяется — и входит Елецкий. Он сперва не замечает Кузовкина, который все на коленах, — и подходит к жене.)

Елецкий. Ну, что ж — ты кончила? (Останавливается с изумленьем). A voilà, je vous ai dit… Вот он прощенья стал просить…

Ольга. Поль, оставь нас одних…

Елецкий (с недоуменьем.) Mais, ma chère…

Ольга. Прошу тебя, умоляю тебя, оставь нас…

Елецкий (помолчав немного). Изволь… только, я надеюсь, что ты объяснишь мне эту загадку… (Ольга кивает головой утвердительно, Елецкий медленно выходит.)

Ольга (быстро идет к двери залы, запирает ее на ключ и возвращается к Кузовкину, который все еще не поднимается). Встаньте… встаньте, говорю вам.

Кузовкин (тихо поднимается). Ольга Петровна… (Он, видимо, не знает, что сказать.)

Ольга (указывая ему на диван). Сядьте здесь. (Кузовкин садится. Ольга останавливается в некотором расстоянье и стоит к нему боком.) Василий Петрович… вы понимаете мое положенье.

Кузовкин (слабо). Ольга Петровна, я вижу… Я точно в уме повредился… Извольте меня отпустить, а то я еще бед наделаю… Я сам не знаю, что говорю.

Ольга (дыша с трудом). Нет, полноте, Василий Петрович. Теперь дело сделано. Теперь вы отказаться от ваших слов не можете… Вы должны мне всё сказать… всю правду… теперь.

Кузовкин. Да ведь я…

Ольга (быстро). Я говорю вам, поймите же, наконец, и мое положенье и ваше… Или вы оклеветали мою мать… в таком случае извольте сейчас выйти и не показывайтесь мне на глаза… (Она протягивает руку к двери… Кузовкин хочет подняться и опускается снова.) А! вот вы остаетесь — вы видите, что вы остаетесь…

Кузовкин (тоскливо). О, господи боже мой!

Ольга. Я хочу всё знать… Вы должны мне всё сказать… слышите?

Кузовкин (c отчаяньем). Ну да… да… Вы всё узнаете… коли уж такая стряслась надо мною беда… Только, Ольга Петровна, не извольте так глядеть на меня… а то я… я, право, не могу…

Ольга (стараясь улыбнуться).