У зрителей вырвался восхищенный вздох, и они разразились аплодисментами. Шрив был в длинном белом парике, в который Ада вплела золотые нити. Он отпустил руку Миранды и поднял руки вверх. Его накидка, отделанная золотой каймой и украшенная кабалистическими знаками, ниспадала до самого пола. В правой руке он держал золотой жезл с изображением языков пламени на конце. Он поднял его над головой.

Тут же раздался раскат грома, и вновь вспыхнул свет.

Миранда, с распущенными волосами и обнаженным плечом, осыпанным золотой пудрой, опустилась на колени у его ног.

– «О, если это вы, отец мой милый, своею властью взбунтовали море, то я молю вас усмирить его».

Он опустил жезл и посмотрел на нее. От этого движения золотые блестки упали с его век, и когда он поднял голову, его черные глаза невидящим взглядом обратились к зрителям.

В третьем акте

Провал произошел не по вине Шрива. Стоя за кулисами, Шрив и Миранда слышали, как актер, игравший Калибана, бессвязно бубнил слова своей роли.

Шрив по своей режиссерской привычке не выдержал.

– Где Боутрайт? Что, черт возьми, происходит с этим человеком?

Голос Миранды с отвращением произнес:

– Он пьян.

– Пьян? – возмутился Шрив. – Где режиссер? Кто позволил ему выйти в таком виде на сцену? – Он обвел невидящим взглядом кулисы, ища виновного. – Ты его видишь?

Миранда посмотрела через сцену на противоположную сторону.

– Вижу.

Подошедший Лоренс Боутрайт в буквальном смысле рвал на себе волосы. Его обычно спокойное выражение лица сменила маска неподдельного отчаяния: – Мне кажется, сейчас он не захочет нас слушать.

– Похоже. Публика замерла на своих местах. Прислушайся. Ничего, кроме редких покашливаний. Боже! Во что ты нас втравила?

Миранда похлопала его по руке. Она решила воздержаться и не говорить ему, что зрителям безразлично, хорошо или плохо играет Калибан. Они ждали Шрива. После первого действия новость о его слепоте, как огонь, распространилась по залу. Увидев качество игры своей звезды, Бирсфорд сам распространил ее.

К несчастью, отвратительная игра Калибана привела Шрива в такое настроение, что он появился на сцене, размахивая своим жезлом так, что задел им за декорацию. Миранда видела из-за кулис, как он сердито сжал губы. Он повторил этот жест, на этот раз опустив жезл пониже и скрыв свою ошибку за импровизированной строкой пятистопного ямба.

Актер, игравший с ним в паре Ариэля, довольно улыбнулся:

– Отлично сработано, старина.

В антракте

Актера, игравшего Калибана, увели со сцены и сняли с него костюм.

– Я тот, кто вам нужен, мистер Боутрайт. – Фредерик Франклин взял зеленое одеяние, покрытое чешуей.

– Быстро в гримерную, – не раздумывая приказал режиссер.

Фредди практически влетел в гримерную.

– Ада, старушка, я выхожу на сцену. Она с подозрением посмотрела на него.

– Это ты напоил его?

– Ада! – Он прижал руку к груди. – Разве я мог сделать такое? Я не смог бы заставить напиться человека, который сам не хотел бы этого, верно?

Она с силой шлепнула ему на щеку зеленый грим и начала втирать его в кожу.

В пятом акте

В кульминационной для Просперо сцене великолепный голос Шрива звучал глуховато – верный признак того огромного напряжения, в котором он находился.

Ада стояла рядом с Мирандой за кулисами и вытирала глаза платком.