Она выматерилась про себя смачно, с красиво построенными оборотами и завихрениями.

И ей полегчало!

На столе у уродов заголосил сотовый. Бес подошел к столу, сел, хлебнул пивка из горлышка и ответил:

— Да, — хлебнул еще, слушая, — нет ни документов, ни мобилы. Ничего не сказал, вы же приказали ждать вас. Ну, мы только начали… — Послушал начальника. — Хорошо. — И выключил телефон. — Гиря, пиво кончилось, принеси!

Видимо, он здесь был за старшего — руководил!

Ну вот и познакомились со всей компанией — Бес, Скунс, Гиря и убиенный, тыкавший в нее пистолетом ночью, Грым.

Какое светское общество! Как это мы и на приеме!

Повезло-о-о!

Сашка вдруг, ну совсем уж не к месту, вспомнила анекдотец времен советской действительности.

Спрашивают в отделении милиции задержанную валютную проститутку:

— Как это вы, Мария Ивановна, заслуженная учительница, передовик, уважаемый человек, и стали валютной проституткой?

Марь Иванна пожала плечиками и ответила:

— Повезло!

«Вот и хорошо! — подумала Сашка. — И злость, и анекдотец! Слава богу, я пришла в норму!»

Бес вернулся к прерванному занятию, а именно разговору с Иваном, с рукоприкладством.

— Прекратите его избивать! — потребовала Сашка.

Бес повернулся, вопросительно приподняв брови — кто это там, типа, голос подает? На его тупой морде вопросительно приподнятые брови над поросячьими малоосмысленными глазками смотрелись весьма комично и неуместно — выражать мысли мимикой было явно не его кредо!

— Я тебе сказал, сука, не вякать! — Видимо, словами выражаться тоже дело не его.

— Зачем вы его избиваете, что вам от него надо?

Сашку уже ничто не могло остановить, кроме радикального средства вроде кляпа или сотрясения мозга с потерей сознания.

— Скунс! — взревел неудавшийся мим и сказитель. — Успокой ее, а то прибью на…!

Плащ-палатка под названием Скунс оказался перед ней в мгновение ока. Как Конек-Горбунок перед какой-то там травой, но не тронул. Стал орать.

Сашка орала в ответ с трехэтажными выкрутасами, пообещав ему кое-что про детородные органы, помянув его родителей, вовремя не сделавших аборт, и огласив план похоронных мероприятий.

Цирк! Митинг за свободу слова!

А Сашке было уже все равно — она уяснила со всей четкостью, что никто просто так ее не отпустит из этого вертепа. И не просто так не отпустит тоже!

— Успокой ее, Скунс! Что ты с ней бакланишь! — потребовал Бес, не отрываясь от основного занятия — задавания вопросов Ивану и периодического поколачивания его.

А Санька поняла, что этот Скунс ее не ударит, это не беспредельщик Бес, у которого периодически что-то переклинивает в голове, этот осторожный и трусливый, и больше всего он боится неведомого Постного.

«Приезжай — посолим!» — разошлась внутри Сашка.

Она ощутила перемену в действии, происходящем за спиной стоявшего перед ней Скунса, — не увидела, а именно почувствовала!

Что-то изменилось!

И, уклоняясь от руки решившегося все же «отшлепать» ее придурка, она пыталась рассмотреть, что происходит.

Висевший до сих пор бесформенной боксерской грушей Иван молниеносно подтянулся на связанных руках, зажав под коленом одной ноги шею Беса, коленом второй ноги стремительным движением нанес удар в ухо не успевшему ничего понять братку.