— О нет! Это еще не инквизиция, дорогой! Это всего лишь моя слабая женская месть. Будь на моем месте женщина с менее уравновешенной психикой, Бог знает, что бы с тобой произошло тогда. Я как-то читала о кастрированных мужьях.

Рука Фила остановилась.

— Надеюсь, ты шутишь?

Наташа засмеялась:

— Конечно шучу. Со мной тебе повезло. Я не столь кровожадна, хоть и родилась в «дикой», по вашему мнению, стране. На самом деле я очень ценю твои заботы, и, возможно, мое сердце скоро оттает.

— Но еще не оттаяло?

— Еще нет.

— А как же вечер в отеле «Плаза-Стар»? Или мне все пригрезилось?

— Скажем так, это была неудачная попытка «навести мосты». Для тебя же это должно быть стимулом, показывающим, что еще не все потеряно, — она игриво посмотрела на него и отпила из бокала.

Он наклонился к ней и поцеловал в губы.

— Я без ума от тебя. Все больше и больше. И хочу, чтобы ты знала об этом. Я действительно был дураком. Ты много для меня значишь.

«Памела была самой большой моей глупостью в жизни. Но больше этого не повторится!» — продолжила Наташа мысленно.

— Связь с Памелой была самой большой моей ошибкой. Но я не намерен ее повторять, клянусь. Ты моя жена. Только ты.

Наташа не могла сдержать смех. Он прорвался из самой глубины неудержимым, огромным пузырем, заполнив собой все.

Закрыв глаза, она хохотала так, как уже давно не хохотала. И было в ее смехе не столько веселья, сколько горечи.

— Я сказал что-то смешное? — поинтересовался Фил, с уязвленной улыбкой склонившись к ней.

— Господи, нет! Просто мне это напомнило сцену из одной мыльной оперы.

— Расскажешь?

— Нет!

— Почему же? — засмеялся и он, уже более успокоенный.

— Не хочу! — заходилась от смеха Наташа.

— Значит, все это тебя забавляет? — и резко окунул ее в пенную воду.

Наташа вынырнула с вытаращенными от изумления глазами и потрогала намокшие волосы.

— Моя прическа! Ах ты, сукин сын! — и, в свою очередь, стянула его за рубашку в воду.

Пенная вода с шумом выплеснулась через края ванны. Наташа взвизгнула и опять засмеялась.

Гаминда, стоявшая в это время за плитой, с улыбкой посмотрела на потолок.

Еще несколько мгновений они барахтались, а потом застыли в долгом поцелуе.

— Фил, прошу тебя, не сейчас, — оторвалась она от него, часто дыша.

— Почему нет? Мы у себя дома, в своей собственной ванне. Что не так?

Наташа резко поднялась, набросила на себя махровую простыню.

— Извини, сегодня не мой день, — и добавила по-русски, — но и не твой тоже.

— Тебе нравится вытирать о меня ноги, да? Что ж, давай, черт побери! Давай, если это доставляет тебе удовольствие! — но видя, что жена уходит, простонал, — Натали, что ты со мной делаешь?

Когда Наташа скрылась за дверью, он досадливо хлопнул ладонью по воде.

Возможно впервые в жизни он ощутил свою беспомощность и какое-то странное чувство, похожее на сожаление. Бизнес, друзья, женщины, которых он знал, — все это вдруг показалось ему незначительным, не стоящим тех усилий, которые он на них затрачивал. Натали, его Натали, которую он почти шесть лет не замечал, живя вместе с ней под одной крышей, открылась ему с неожиданной стороны после того, как к ним в дом пришла эта стерва Памела. Фил увидел в жене глубоко страдавшее существо, печальную красавицу, которую он неосознанно обижал своим невниманием и непониманием все эти годы.