Сара была привлекательной женщиной и девушкой когда‑то тоже была привлекательной: высокой и стройной, с хорошей фигурой, красивыми руками, с чувством юмора, которым искрились ее глаза. Именно это в первую очередь понравилось в ней Оливеру – ее смешливость, заводной характер, смелость, а еще непреклонная вера в правоту своих убеждений. Когда она была молода, некоторые считали ее характер трудным. Но Олли никогда так не думал. Ему нравился образ ее мыслей, ее рассуждения, манера говорить. Их отношения строились на взаимном уважении и любви, да и в постели все у них складывалось очень хорошо. Так было всегда, и теперь тоже. Иногда ей даже казалось, что по прошествии двадцати лет в этом плане стало лучше. И пожалуй, это было действительно так. Они великолепно знали друг друга, поэтому каждая ласка была словно поглаживание дорогой реликвии из красного дерева, обточенной тысячекратными прикосновениями, полными нежности и заботы.

Оливеру потребовалось ровно два года, чтобы убедить Сару выйти за него замуж. Так в двадцать три она стала Сарой Ватсон. Из‑за строптивости, в духе тогдашней моды, она отказалась от традиционной свадьбы. Бракосочетание состоялось в саду дома его родителей в Паунд‑Ридже, куда из Чикаго приехали ее родители и младшая сестра. На Саре было ярко‑красное платье и большая шляпа, что делало ее более похожей на барышню с полотна живописца девятнадцатого века, чем на невесту, но оба были счастливы. Медовый месяц они провели на Бермудах, где им катастрофически не повезло с погодой, однако молодые ее не замечали. Они смеялись, дурачились, валялись в постели чуть ли не до вечера; выходили лишь позавтракать в гостиничном буфете, а потом опять убегали к себе в комнату, хохоча словно дети.

Прошло три недели, и Саре стало уже не так весело. Они жили в маленькой квартирке на Второй авеню, в доме, который был населен стюардессами, молодыми бизнесменами и холостяками. Вся эта бесшабашная публика без конца устраивала вечеринки.

Как‑то Олли пришел с работы и застал жену такой печальной, словно скончалась ее лучшая подруга. Но дело было в другом. Сару озадачило отсутствие месячных после возвращения с Бермуд. Она добросовестно пользовалась резиновым колпачком практически все время с момента свадьбы и была уверена, что не забеременеет. Но данное средство почему‑то не сработало, она оказалась в положении. Сара хотела сделать аборт. Оливер был в ужасе от одной только мысли об этом. Но ее еще более ужасала перспектива так скоро стать матерью.

– Мы же еще не собирались обзаводиться детьми... Я хочу снова работать...

Она в тот момент предполагала устроиться редактором в литературный журнал, рассказы ее особым спросом не пользовались, кроме того, Сара подала заявление в аспирантуру Колумбийского университета. Выйдя замуж за Олли, она бросила работу в галерее, поскольку ежедневно ездить в Сохо было неудобно.

– Работа никуда не убежит! – заявлял Олли, обсуждая с Сарой эту проблему. Он успокаивал, убеждал, делал все, что мог, чтобы она перестала огорчаться.

Но Сара была безутешна, и каждый вечер по пути домой его охватывал страх: а что, если... если, пока он был на работе, она сделала аборт. Однако этого не случилось. У Сары не нашлось на такой поступок ни физических, ни моральных сил. Она только постоянно расхаживала по квартире, мучаясь вопросом, как можно было такое допустить. Оливера ее настроение удручало. Он всегда хотел иметь четверых детей, даже если бы это создало напряженность для семейного бюджета. Но Олли надеялся на себя. Дела его шли хорошо, он быстро продвигался в фирме, но даже если бы им пришлось голодать, он бы не разрешил Саре сделать аборт. Просто бы не разрешил. Это был их ребенок. Их. И задолго до его рождения Олли его любил.

Бенджамин Ватсон появился на свет с копной ярко‑рыжих волосиков на головке и выражением изумления в светлых глазенках.