– А кто это говорит?

Диксон стал раскачиваться взад и вперед, словно от острой тоски, и, говоря, то приближал губы к телефонной трубке, то отстранялся от нее.

– Хелло, хелло, говорит Фортескьяу…

– Простите, я не расслышала…

– Фортескьяу… Фортескьяу…

– Кто говорит? По-моему, это…

– Хелло?… Это вы, мисс Кэллегэн?

– Это вы, мистер…

– Фортескьяу… – отчаянно рявкнул Диксон, зажимая рот рукой, чтобы не закашляться.

– Это мистер Диксон, да? Вы опять пытаетесь…

– Хелло!..

– Будьте любезны, прекратите эту… эти глупые шутки… эту…

– Три минуты кончились, – проквакал Диксон. – Разъединяю, время кончилось. – Он отставил аппарат на длину вытянутой руки, еще раз, словно полоща горло, произнес: – Хелло, – и умолк. Он был разбит наголову.

– Если вы еще здесь, мистер Диксон, – послышался после паузы голос миссис Уэлч, которому расстояние в несколько миль придало такую скрипучесть, что у Диксона поползли по телу мурашки. – Если вы еще здесь, то имейте в виду, еще одна ваша попытка вмешаться в дела моего сына или мои – и я попрошу мужа принять дисциплинарные меры, а заодно расскажу ему и о другой вашей проделке…

Диксон повесил трубку.

– Простыни, – сказал он и, весь дрожа, полез в карман за сигаретами. В последние дни он отказался от всяких попыток экономить на курении. Придется идти на свидание, в телеграмме всего не скажешь. К тому же миссис Уэлч, наверное, будет начеку и перехватит ее. Не успел он закурить, как в двух футах от него пронзительно заверещал телефон. Диксон испуганно подскочил на стуле и закашлялся, потом взял трубку. Кто бы это мог быть? Вероятно, какой-нибудь гобоист звонит Джонсу, а может быть, кларнетист.

– Хелло, – сказал Диксон.

Голос, который, слава Богу, был ему совсем не знаком, произнес:

– Простите, здесь живет мистер Диксон?

– Я у телефона.

– Как я рад, что застал вас, мистер Диксон. Ваш номер мне дали в университете. Это говорит Кэчпоул; вы, должно быть, слышали обо мне от Маргарет Пил.

Диксон весь напрягся.

– Да, слышал, – сухо ответил он. Этот голос, тихий, вежливый и даже застенчивый, совсем не вязался с его представлением о Кэчпоуле.

– Я звоню вам в надежде, что вы мне сможете сообщить что-нибудь о Маргарет. Я только недавно приехал и ничего о ней не знаю. Может быть, вам известно, как она себя чувствует?

– А почему вы не позвоните ей? Или, может, вы пытались, но она не захотела разговаривать с вами? Что ж, это вполне понятно. – Диксона снова охватила дрожь.

– Мне кажется, тут какое-то недоразумение…

– У меня есть ее адрес, но я не считаю нужным сообщать его вам.

– Мистер Диксон, я не понимаю, почему вы говорите со мной таким тоном. Ведь я только хочу узнать, как чувствует себя Маргарет. Разве в этом есть что-либо предосудительное?

– Имейте в виду, если вы рассчитываете вернуться к ней, вы только зря потратите время, понятно?

– Простите, я никак не пойму… Вы уверены, что не путаете меня с кем-то другим?

– Ведь вы Кэчпоул, не так ли?

– Да. Будьте добры…

– Ну так я прекрасно знаю, кто вы такой. И знаю о вас все.

– Но выслушайте же меня, пожалуйста, мистер Диксон. – Голос на том конце провода слегка дрогнул. – Я только хотел узнать, все ли благополучно у Маргарет. Неужели вам так трудно ответить?

Просительный тон несколько успокоил Диксона.