Трава, поразмышляв о происшедшем, приняла правиль­ное решение. Она набросилась на раненых и опаленных сородичей, чтобы первой занять освободившееся место. Но она не успела чуть–чуть. Проныра ветер, налетев, бросил на землю несколько небольших семян. Траве только остава­лось, что безропотно принять чужака. Это жизнь. И они все здесь братья.

Через несколько минут ничто не напоминало о том, что с неба на планету прилетели два шара. Только трава в том месте была чуть свежее, несколько молоденьких побегов де­ревьев торопливо тянулись вверх, дабы побыстрее занять отведенное им жизнью место.

Неугомонный ветер подлетел к остановившимся суще­ствам и еще раз заглянул им в глаза. Сначала к той, что так трепетно прижимается к руке высокого.

Странные глаза. Словно небо. И немного испуганы. А может быть, это удивление? Чему можно удивляться в этом мире? Но самое главное, что от них не исходит никакой опасности.

Ветер тихо засмеялся, радуясь узнанному, и не спеша перелетел к высокому существу.

Наверное, такое же пугливое?

Ветер отшатнулся, заглянув в эти черные глаза. Ветер испугался. Не от увиденного – нет. Он прикоснулся к за­претному, к тому, от чего всегда следовало бежать без ог­лядки. Ветер так и поступил. Пятясь, осторожно, чтобы не побеспокоить обладателя этих глаз, ветер отступил, думая, кому первому сообщить новость. И стоит ли вообще вме­шиваться в это дело?

– Здесь очень красиво…

Чат почувствовал, как вздрогнула Янина, но не обер­нулся на голос. Он давно уже чувствовал, как из–за спины к ним осторожно подбирается другая Янина. Нет, не по запа­ху. Просто ему сказали об этом трава, листья деревьев.

– Ты пропустила самое интересное. – Наконец Чат по­зволил себе обернуться и взглянуть на подошедшую. – Я не успел помочь тебе выбраться. Извини.

Девушка внимательно разглядывала стоящих рядом муж­чину и женщину и о чем–то усиленно размышляла.

– Я Охотница и вполне могу справиться с трудностями самостоятельно.

Чата немного удивила интонация, с которой Янина про­изнесла это. И он даже догадывался о причине, вызвавшей столь неприятную окраску голоса. Причина кроется не в нем. Глупо, конечно, но примерно то же самое испытал и он сам, увидев свое отражение впервые.

Высоко в небе пронесся гром. Гулкий и протяжный.

Чат задрал голову, всмотрелся в ослепительно голубое небо и представил, как «Дикая утка» осуществляет свою мечту. Дать настоящий космический бой. Последний бой. Недолгий бой.

Когда правее ослепительного Светила зажглась яркая звезда, погасшая через несколько мгновений, Чат понял, что мечта сбылась. И сгорела в ослепительном огне. Как и все мечты.

Когда он опустил голову, то увиденное заставило его сделать несколько непроизвольных шагов назад.

Две женщины, словно рассвирепевшие тигрицы, выпу­стив когти, кружили друг против друга. И шипели.

Чат ожидал чего угодно, но только не этого. Неужели они не понимают, как это глупо? Любое прикосновение необратимо.

Но… Женщины…

– Прекратите, – тихо, но твердо сказал Чат.

И странное дело, его послушались. Потому что нельзя было не послушаться этого мужчину. Что–то звериное ис­ходило от него. Незнакомое и нечеловеческое.

Чат, нахмурив брови, но в душе тихо посмеиваясь, на­блюдал, как взъерошенные женщины разошлись на несколь­ко шагов, затем одновременно повернулись в его сторону и, улыбаясь, стали приближаться.

«Только этого мне не хватало, – подумал Чат. – Поди разберись, какая из них…»

Чат задумался. Они обе настоящие.