Какая безумная была гонка! ( В этом месте я несколько раз цокаю языком. Именно так показывали свое восхищение жители древнего государства Эскимосии. А может я и ошибаюсь.)

Какая долгая была гонка!

Пока она не скрылась за выступом бархана.

Я вскарабкался за ней. Ну наконец–то. Спина Янины находилась в двух шагах. И она не двигалась.

Словно древесный тигр я бросился на настигнутую добычу, опрокинул вниз лицом и страстно впился зубами в ее шею.

– Вода! Там вода!

Как же, поверил. В этой дурацкой пустыне нет ни воды, ни зверей, которые давно подохли от жажды, ни деревьев, которые засохли под горячим солнцем. Ничего, кроме меня и лежащей передо мной пищи.

Я почувствовал, как вязкая капля крови растекается по языку. Жизнь. Это прекрасно.

Тело Янины затрепетало, и она из последних сил выдохнула:

– Честно… Там вода…

Когда человек находиться на пороге смерти, у неге должны быть совершенно другие мысли. О человеческом боге, например.

Это меня и насторожило. Даже озадачило. Поэтому я принюхался, удивился и посмотрел на воду. На самую обыкновенную, сверкающую на солнце воду.

Где–то в книгах я читал о великолепных оазисах. Пробивающийся через толщу песка фонтан воды. Пальмы вокруг. Ананасы там разные. Бананы с кокосами. Райские птицы. Пятницы. Другим словом – рай.

Именно к такому раю я бежал, обливаясь слезами и благодаря Великое Светило за проявленную ко мне заботу.

Какое это восторженное чувство плюхнуться в прохладную воду неглубокого озера, напиться свежей воды и свалиться под тень широких листьев.

Минут десять я лежал, наслаждаясь жизнью. Потом вспомнил о Янине. Пора позаботиться и о сестрах меньших.

Девчонка возлежала, раскинув руки, словно подраненная птица.

– Так что там ты говорила о диффузоре? – я затряс головой, раскидывая во все стороны брызги влаги.

Некоторые из них упали на лицо Янины.

– Ненавижу, – наверно мне показалось. Не в ее положении ссориться со мной. Я подумал и ответил:

– А я тебя уважаю…

Ее лицо неожиданно разгладилось, и на какой то момент мне померещилась Росси. Тот же самый взгляд…

– Я тебя тоже… мой, – и потеряла сознание.

Мне могут мерещиться пустые колодцы. Я могу терять память. Но слух у меня отличный. Или это страшное совпадение, или просто наваждение. В прошлый раз она вольно или невольно обмолвилась о Ночном Охотнике. И сейчас. Она в точности повторяет последние слова Росси. И я точно знаю, что этого не должно быть.

Подхватив Янину под мышки, я попер девушку к озеру.

Тяжелая, зараза! Хоть и маленькая. Или я ослабел. Так. Замечательно. А теперь в озеро ее. С головой. Секунд на двадцать. А лучше на все шестьдесят. Чтоб как следует пропиталась. Ишь как задергалась. Вот так. Пей, голубушка. Пей. Утолив жажду, ты, надеюсь, перестанешь бросаться на меня? Может и поговоришь по человечески.

Первое, что она произнесла, оторвавшись от воды были слова:

– Отвернись.

– Чего? – не понял я.

– Отвернись, говорю. Переросток.

Вы только посмотрите на эту женщину. Я гнался за ней два часа. Тащил на себе до воды. Спас, если не брать во внимание некоторых нюансов, жизнь. А она? Что происходит? Где благодарность?

Но отвернулся. Да Великое Светило с ней! Что мне еще надо? Вода под боком. Прохладная тень. Попозже можно за фруктами слазить. Живи и радуйся.

Я незаметно скосил глаза на Янину. Чем она там занимается!? Листьями грудь прикрывает? Странный способ время провождения. Я, конечно, могу сказать, что без лопухов она выглядела более симпатично, но не стоит.