|
Вошел парень (этот — да, наверняка) с очень хорошенькой девушкой (хорошо бы, и она — тоже) и сели рядом. Оба нервничали, но как ни старались смотреть друг на друга естественно, руки, крутившие бумажник или сигареты, выдавали их. А за стенами кафе Авенида буйствовала как обычно. Громко, вовсю мощь, рекламировали пятое издание чего-то, в рупор расхваливали что-то еще. Яростный летний свет заливал улицу в половине шестого вечера (в этот обманный час, как и многие другие, убежавшие вперед или оставшиеся позади), пахло бензином, раскаленным асфальтом, одеколоном и мокрыми опилками. Лопес еще раз подивился капризу Туристической лотереи, неразумно одарившей его. Только давняя привычка портеньо, жителя Буэнос-Айреса, — чтобы не сказать больше и не впасть в метафизику — позволяла счесть разумным разворачивавшийся вокруг спектакль, участником которого был и он. Самая хаотическая гипотеза хаоса — ничто в сравнении с этой суматошной сутолокой при тридцати трех градусах в тени, этим беспорядочным хождением туда-сюда, этим скоплением шляп и портфелей, охранников и газеты «Расой», автобусов и пива, — и все это одновременно, в единый краткий миг меняется и в новый краткий миг предстает уже в ином сочетании и обличье. Вот женщину в красной юбке и мужчину в клетчатом пиджаке, идущих навстречу друг другу, разделяют всего лишь две тротуарные плитки, и в этот же миг доктор Рестелли подносит ко рту свою пол-литровую кружку, а хорошенькая девушка (без сомнения, хорошенькая) вынимает красную губную помаду. И вот уже мужчинам женщина на тротуаре разминулись, кружка медленно опускается, а помада выписывает извечное слово. Так кому же, кому может показаться странной эта Лотерея?
II — Два кофе, — попросил Лусио. — И стакан воды, пожалуйста, — сказала Нора. — К кофе всегда подают воду, — сказал Лусио. — На самом деле. — Только ты никогда ее не пьешь. — Сегодня хочется пить. — Да, здесь жарко, — сказал Лусио, меняя тон. Наклонился к ней над столом. — У тебя усталое лицо. — Конечно, вещи укладывала, хлопоты… — Хлопоты, какие могут быть хлопоты с вещами, — сказал Лусио. — Да. — Ты правда устала. — Да. — Сегодня ночью ты будешь спать хорошо. — Надеюсь, — сказала Нора. Как всегда, он говорил самые невинные вещи тоном, который Нора уже научилась понимать. Возможно, и эту ночь она не будет спать хорошо, потому что это будет ее первая ночь с Лусио. Ее вторая первая ночь. — Красуля, — сказал Лусио, гладя ее руку. — Красуля-кисуля. Нора вспомнила отель «Бельграно», первую ночь с Лусио, но лучше бы не вспоминать, а забыть. — Дурашка, — сказала Нора. Запасная губная помада, кажется, в несессере? — Хороший кофе, — сказал Лусио. — Как думаешь, дома догадались? Мне-то что, но скандала не хочется. — Мама думает, что я пошла в кино с Мучей. — А завтра — скандал до небес. — Завтра они уже ничего поделать не смогут, — сказала Нора. — Подумать только, недавно отмечали мой день рождения… Вся надежда — на папу. Папа не злой, но мама вертит им как хочет, и остальными — тоже. — Все жарче становится тут, в помещении. — Ты нервничаешь, — сказала Нора. — Нет, просто хотелось бы наконец отчалить. Тебе не кажется странным, что нас заставили сначала прийти сюда? В порт, я думаю, повезут на автобусе. — А кто же остальные? — сказала Нора. |
