О.: Господин Сампшн, это чистая спекуляция, поверьте мне. В то время я еще доверял Абрамовичу, считал его своим партнером, и те деньги, которые генерировались «Сибнефтью» и связанными с ней компаниями, были достаточны для того, чтобы продолжать жить еще тысячу лет в Лондоне и не беспокоиться о том, откуда я буду получать деньги. Совершенно неправильно было говорить, что мне нужна была какая-то подушка, как вы сказали, для того чтобы обеспечивать мне возможность жить в Лондоне или где-то в другом месте. Мне подушка для других целей нужна, я на подушке сплю.

В.: Господин Патаркацишвили от вашего имени и от собственного имени вел переговоры, договаривался о выплате еще 305 миллионов долларов до конца года.

О.: Если вы говорите о встрече в Ле Бурже, то это было обязательство со стороны Романа Абрамовича, который не выполнил обязательство по выплате нам доли прибыли, которая была сгенерирована «Сибнефтью». То ли «Сибнефтью», то ли РУСАЛом, я не помню. Это не была какая-то конкретная просьба со стороны господина Патаркацишвили, потому что мы уехали из России. Еще раз хочу подчеркнуть это. В то время я рассматривал Абрамовича еще как своего партнера, и поэтому мне не нужна была особая исключительная помощь с его стороны, я ее не просил.

В.: Ну, не важно, по какой причине платилась эта сумма, эта сумма согласовывалась конкретно господином Патаркацишвили от своего и вашего имени с господином Абрамовичем.

О.: Нет, совершенно неправильно. Мы в Ле Бурже говорили об обязательстве Абрамовича заплатить нам долю прибыли в «Сибнефти», и ни о чем другом.

В.: С ваших слов, у господина Абрамовича было право на 50 % участия в любых будущих бизнесах, которые вы решите с Бадри начать.

О.: Это верно, все, что мы получим вместе.

В.: Тогда это значит, что у вас будет только 25 %, господин Березовский?

О.: Да, 25 % — у меня, 25 % — у Бадри, 50 % — у Абрамовича, точно на тех же условиях, как мы договорились по поводу «Сибнефти».

В.: Господин Березовский, вы никоим образом не могли договориться дать господину Абрамовичу долю в любых из ваших будущих бизнесов, которая в два раза превышала бы вашу долю.

О.: Господин Сампшн, я не только планировал так с самого начала, я даже предложил Абрамовичу поделить ОРТ 50 на 50, и Абрамович отказался участвовать в платежах для ОРТ. Это был его выбор, и тут я уже ничего не скажу.

В.: Хорошо, пожалуйста, давайте поговорим о вашей политической позиции в России за последние два или три года 90-х годов. Мне кажется, в вашем случае вы действительно имели большое влияние в течение периода с 1995 по 2000 год, не так ли? Вы так утверждаете.

О.: Да, совершенно правильно.

В.: Однако же был период, когда господин Примаков был премьер-министром, когда у вас были определенные политические сложности.

О.: У меня постоянно политические сложности, не только во времена Примакова.

В.: Но господин Примаков был членом советского Политбюро, и его политические взгляды очень отличались от ваших.

О.: Примаков — член Российской академии наук, я также член Российской академии наук. Я его хорошо знал, в советские времена много раз с ним встречался. Поскольку Академия наук во времена Советского Союза была селективная организация, отборная. Туда выбирались лучшие ученые со всего Советского Союза. И я был одним из них, я был членом-корреспондентом. Это немного ниже, чем позиция академика, а Примаков — академик, но тем не менее я его хорошо знал.

В.: То есть вы пытаетесь сейчас сказать, что вы были друзьями, на дружеской ноге с господином Примаковым в 1998–1999 годах?

О.: Да, это звучит смешно, но действительно это так. Я был одним из тех, кто обсуждал с президентом Ельциным кризис 1998 года, это было пересечение экономического и политического кризисов.