— А на чем вы спите? — спросил я.

— Ничего, скоро принесут кровать или циновку.

— Но что вы едите? Кто вам готовит? Здесь и кухни нет.

— Прихожане обычно поочередно кормят меня. И на этот раз без еды не оставят.

Мы спросили, не можем ли мы помочь чем-нибудь. Патер чуть улыбнулся и предложил вместе с ним разобрать сундуки. Скромное желание, если учесть, что на эту работу ушло не больше пяти минут. В первом лежало облачение и церковные книги, во втором — лекарства и медицинские справочники, в третьем — личное имущество патера, кое-какая одежда.

— У меня было пять сундуков с лекарствами и врачебными инструментами, когда я два года назад покидал Папеэте, — объяснил патер Бенуа. — К сожалению, четыре из них очутились на дне моря. Если вы видели прибой на Такуме, то поймете почему. Из всех атоллов моей округи только на Рароиа есть проход в рифе. На других приходится высаживаться со шлюпки прямо на риф. Как вы знаете, при этом они часто опрокидываются. Таким образом я потерял немало имущества.

Мы взяли у лавочника пустые ящики и сколотили полки для лекарств и инструмента. Патер привез несколько баночек аспирина и сульфопрепаратов, мазь от парши, вату, несколько бинтов, нож, пинцет, шприц и три иглы.

— Хвастаться нечем, — улыбнулся патер Бенуа. — Но все же лучше, чем ничего; мне не раз удавалось излечивать островитян. Особенно трудно приходилось в начале, когда я еще не знал всех болезней. Но справочники и собственный опыт научили меня, как врачевать наиболее распространенные недуги. Мне бы побольше лекарств…

— А разве ваш орден не присылает то, что необходимо?

— Шлют всё, что могут. Но этого мало. Мой орден очень беден. Мы вынуждены в основном обходиться пожертвованиями прихожан. Раройцы вносят еженедельно около шестисот франков, и этого было бы более чем достаточно для приобретения лекарств и учебных пособий, а также для ремонта церкви, но на других островах моего округа прихожане не так щедры, и я вынужден экономить здесь, чтобы помогать другим.

На следующий день патер открыл школу; занятия проходили три раза в неделю, для детей и взрослых. К нашему удивлению, никто не решался прогуливать и дисциплина на уроках царила образцовая.

Но это составляло лишь малую часть работы патера Бенуа. Каждое воскресенье он читал прихожанам катехизис, через день принимал больных, два раза в день руководил молитвой, а в остающееся время навещал поочередно все семьи, чтобы обсудить их проблемы.

Патер не относился к разряду так называемых священников современного склада. Он не любил собраний «за чашкой кофе», приходских праздников, женских клубов и не терпел веселья и игр. Патер Бенуа требовал строгого послушания и следил за соблюдением обрядов, но самым главным считал искреннее благочестие и кротость души. И его очень заботило то обстоятельство, что состояние душ раройцев далеко не отвечает идеалу.

Мы очень скоро прониклись уважением к патеру Бенуа, а познакомившись поближе, стали хорошими друзьями. Хотя ему исполнилось всего лишь тридцать пять лет, он был ветераном миссионерской деятельности и успел немало сделать. До войны он пять лет работал в Конго, в лесистом крае, где от ближайшего белого человека его отделяло пятьсот километров. Он вернулся на родину, чтобы лечиться от целого букета опасных тропических болезней, как вдруг разразилась война. Патер Бенуа находился во Франции во время хаоса, начавшегося летом 1940 года; ему приказали остаться в стране. После пяти лет работы среди военнопленных и беженцев он в 1946 году получил направление во французскую Океанию, где ему сразу поручили самый трудный район — восточную часть Туамоту.

По нашей просьбе он часто рассказывал нам о своих впечатлениях об остальных островах, на которых побывал.