Поскольку это она делала ему одолжение, а не наоборот, Брунетти неудобно было просить ее прийти в квестуру.

– А сама ты где окажешься в одиннадцать?

– Подожди, пожалуйста, сейчас, – она отложила трубку. Через минуту она сообщила: – Последний из моих сегодняшних пациентов живет рядом с причалом Сан‑Марко.

– Давай тогда в кафе «Флориан»? – предложил он.

Она ответила не сразу. Вспомнив о ее взглядах, Брунетти уже почти готов был услышать замечание в духе «вот на что уходят деньги налогоплательщиков».

«Флориан» подойдет, – наконец проговорила она.

– Жду встречи. И еще раз спасибо, доктор.

– Тогда до одиннадцати, – сказала она и повесила трубку.

Он швырнул телефонный справочник обратно в ящик и задвинул его ногой. Подняв глаза, он увидел, что к нему в кабинет входит Вьянелло.

– Вы хотели меня видеть, синьор? – спросил сержант.

– Да. Садитесь. Вице‑квесторе поручил мне дело об убийстве Тревизана.

Вьянелло кивнул, давая понять, что это уже никакая не новость.

– Что вам об этом известно? – спросил Брунетти.

– Только то, что писали в газетах и говорили по радио сегодня с утра. Обнаружен прошлым вечером в поезде. Убийство. Ни оружия, ни подозреваемых.

Брунетти осознал, что, хотя он, в отличие от сержанта, успел прочесть все материалы по этому делу, знал ничуть не больше. Вьянелло все еще стоял, и Гвидо опять кивком предложил ему садиться.

– Знаете что‑либо об убитом?

– Важная птица, – ответил Вьянелло, усаживаясь. Он был такой крупный, что стул под ним сразу показался крошечным. – Избирался членом муниципального совета. Отвечал, если не ошибаюсь, за улучшение санитарных условий. Женат. Двое детей. Большая контора. По‑моему, где‑то неподалеку от Сан‑Марко.

– Амурные дела?

Вьянелло мотнул головой:

– Нет, никогда не слышал.

– А что жена?

– Я вроде что‑то о ней читал. Занимается спасением дождевых лесов. Или нет, это жена мэра.

– Точно, она!

– Ну, в общем, чем‑то таким. Что‑то там спасает. Может, Африку. – Тут Вьянелло насмешливо фыркнул, выказывая скептическое отношение то ли к синьоре Тревизан, то ли к вероятности спасения Африки.

– Как вы думаете, кто может о нем что‑нибудь знать? – спросил Брунетти.

– Может, семья? Деловые партнеры? Сотрудники фирмы? – предположил Вьянелло и, видя реакцию Брунетти, добавил: – Простите, ничего оригинального в голову не приходит. При мне о нем никто никогда не упоминал.

– Я поговорю с его женой, но точно не раньше двенадцати. А вас я попрошу сходить до обеда к нему в контору и поглядеть, какая там атмосфера после его смерти.

– Думаете, они сегодня работают? На следующий день после убийства начальника?

– Вот это‑то и интересно будет выяснить, – ответил Брунетти. – Синьорина Элеттра что‑то слышала о его сделках то ли с Польшей, то ли с Чехословакией. Поспрашивай, знает ли об этом кто‑нибудь из его сотрудников. Ей кажется, она читала о чем‑то таком в газетах, но точно ничего не помнит. Ну и, конечно, задай стандартные вопросы.

Они так давно работали вместе, что не было ни малейшей необходимости уточнять, что это за «стандартные вопросы»: нет ли каких‑нибудь обиженных сотрудников, недовольных партнеров по бизнесу, ревнивого мужа, не ревнивая ли у него самого жена. У Вьянелло был особый талант: он умел разговорить человека. Особенно хорошо у него это получалось с венецианцами: те, кого он опрашивал, просто таяли, когда этот добродушный здоровяк с видимым удовольствием переходил на их диалект, – именно такая лингвистическая уловка не раз заставляла его собеседников помимо собственной воли выбалтывать свои тайны.