– Именно, именно, комиссар, – искренне обрадовалась она, – а я гадаю, сколько вам времени понадобится, чтобы вспомнить.

Он и правда вспомнил, что при первом знакомстве с синьориной Элеттрой ее фамилия показалась ему знакомой. Фамилия «Дзорци» встречается не так уж часто, но живая, вечно сияющая Элеттра (ей подошло бы любое прилагательное, означающее яркость и неординарность) никак не ассоциировалась у него со спокойной замкнутой Барбарой, лечившей его тестя и, как теперь выяснилось, синьору Тревизан.

– Так вы говорите «одно время лечилась»? – спросил Брунетти (родственные связи Элеттры, решил он, можно обсудить и как‑нибудь в другой раз).

– Да, лечилась, где‑то до прошлого года. Поначалу ее пациентами были и синьора Тревизан, и ее дочь. Но как‑то раз синьора влетела в кабинет Барбары и устроила сцену: требовала, чтобы сестра рассказала, от чего лечит ее дочь.

Брунетти слушал, не задавая никаких вопросов.

– Девочке было всего четырнадцать, но, когда Барбара отказалась что‑либо рассказывать, мамаша стала вопить, что сестра либо сама сделала ей аборт, либо направила ее за этим в клинику. Она наорала на Барбару, а потом швырнула в нее каким‑то журналом.

– А она что?

– Кто?

– Ваша сестра, как она отреагировала?

– Сказала, чтобы та убиралась вон из ее кабинета. Ну, она покричала‑покричала, да и убралась.

– А потом что?

– На следующий день Барбара выслала ей заказным письмом медицинскую карту и предложила поискать другого врача.

– Ну а дочь?

– Дочь тоже больше не приходила. Барбара встретила ее как‑то раз на улице, и та рассказала, что мать запретила ей ходить на прием к Барбаре. Она отвела дочь в какую‑то частную клинику.

– От чего же она лечилась? – спросил Брунетти. От него не укрылось, что синьорина Элеттра тщательно взвешивает ответ на этот вопрос. Она быстро пришла к выводу, что Брунетти все равно об этом узнает, и потому сказала:

– От венерического заболевания.

– Какого именно?

– Я не помню. Вам придется спросить об этом мою сестру.

– Или синьору Тревизан.

Элеттра отреагировала мгновенно и эмоционально:

– Если она и узнала, что там было у ее дочери, то уж точно не от Барбары!

Брунетти ей верил.

– Так, стало быть, девочке сейчас должно быть около пятнадцати, да?

Элеттра кивнула:

– Да, наверняка.

Брунетти на минуту задумался. Закон в этом отношении, равно как и во многих других, был весьма расплывчатым. Врач не обязан был разглашать данные о здоровье пациента, но в то же время закон не запрещал ему делиться информацией о том, как пациент себя вел и почему, особенно в ситуациях, не касающихся непосредственно вопросов его или ее здоровья. Лучше он поговорит с доктором лично, а не через Элеттру.

– Приемная вашей сестры находится на прежнем месте, недалеко от Сан‑Барнаба?

– Да, она там будет сегодня днем. Предупредить ее о вашем визите?

– Хотите сказать, что предупредите ее, только если я об этом попрошу?

Она взглянула на клавиатуру компьютера и, словно найдя там ответ, вновь подняла глаза на Брунетти:

– Не имеет никакого значения, от кого она услышит об этом, от меня или от вас, ведь так, комиссар? Она не сделала ничего плохого. Так что я ничего говорить ей не буду.

Следующий вопрос Брунетти задал из чистого любопытства:

– А что, если бы это имело значение? Что, если бы она на самом деле сделала что‑то плохое?

– Если бы знала, что это ей поможет, предупредила бы ее. Естественно.

– Даже если бы это означало выдать секретную информацию? – спросил он и тут же улыбнулся, как бы обращая разговор в шутку, хотя на самом деле вовсе не шутил.