– Безусловно. Можете сами набрать кого-нибудь и поговорить, – предложил я, отсоединяя аппарат от провода и протягивая его немцу. Немец позвонил в своё же учреждение и пригласил к нам в зал своего зама и начальника департамента электроники. Выключив аппарат он внимательно осмотрел его со всех сторон и уважительно поцокал языком.

Оба приглашённых немца русским языком владели плохо. Затянувшуюся презентацию мы с Вальтером толмачили вдвоём. Я переводил нашей делегации высказывания немцев, а Вальтер Гансович с ходу включился в перевод на немецкий.

– Можно считать, что свою задачу мы выполнили. Сименс наверняка заинтересуется нашей продукцией и идеями. Пусть они теперь через своё лобби в правительстве пробивают дальнейшие вопросы по международной интеграции, а там, глядишь, и политики с дипломатами до чего-нибудь договорятся, – подвёл итог нашей встречи Дмитрий Юрьевич, когда мы после переговоров высыпали на улицу. Остальные участники только головой закивали, жадно смоля сигареты в ожидании микроавтобуса, который должен был отвезти нас обратно.

Непредвиденный всплеск активности начался с того самого, злополучного заседания Политбюро. Поняв, что смена власти сегодня не состоится, участники заседания уже совсем было собрались расходиться, но были остановлены Андроповым. Неожиданное выступление Юрия Владимировича было посвящено состоянию дел и перспективам по электронике в СССР. Итоговое решение «О чрезвычайных мерах по развитию радиоэлектроники в СССР» было единогласно принято членами Политбюро, опешившими от скорости смены повестки дня и цветущего внешнего вида руководителя страны. С опаской поглядывая друг на друга они, похоже, были очень рады, что это не их под конвоем вывели из зала, и были готовы голосовать по любому постороннему вопросу, лишь бы не возвращаться к тому, по которому они здесь собрались.

Опубликованное на следующий день решение Политбюро, сработало, словно спусковой крючок. Буквально через сутки Министерство радиопромышленности СССР напоминало разворошенный пчелиный улей.

Ещё бы! Два миллиарда рублей сверх запланированного финансирования им выделяет Правительство только на первый этап развития отрасли. От таких цифр хоть у кого голова закружится. Это же десятки новых заводов. Тысячи единиц новейшего оборудования. Правда, и результаты требуют почти моментальные. Но тут уж ничего не поделаешь. Придётся поднатужиться, резервы в бой ввести. А то, глядишь, и на трёхсменную работу перевести тех, кто нынче в полторы – две смены трудится.

Гораздо хуже то, что в основном деньги выделяют под производство новейших образцов изделий и товаров. Шутка ли, поднять за год в восемь раз выпуск цветных телевизоров? Тут для нынешних-то тех же кинескопов не хватает. А уж их производство в одночасье точно не организуешь. Понятно, что сколько-то кинескопов можно будет закупить у японцев, но до чего же валюту-то на них жалко тратить.

Никогда не доводилось бывать в парадной спальне императрицы? А мне удалось. Кабинет главного инженера ленинградского научно-исследовательского института «Электронстандарт» в ней и расположен. Расширяющийся институт разместили в бывшем дворце Павла первого. Перед институтом были поставлены задачи по исключению необоснованных разработок приборов, отличающихся друг от друга не по принципиальным параметрам. Пришлось ехать в Ленинград, везти им нашу документацию, да ещё и объяснять, что к чему. Иначе и за месяц не разберутся. Для нашей организации это важный этап. Не каждый день мы столбим себе место в свободных пока что нишах будущей товарной продукции.

В Ленинграде у меня по плану ещё и посещение ведущего ленинградского радиозавода.

25 июня 1963 г. приказом председателя Госкомитета по электронной техники А.И.Шокина в создаваемом в Зеленограде Центре микроэлектроники (ЦМ) был образован НИИ-336, получивший одновременно открытое наименование «Научно-исследовательский институт Точной технологии» (НИИТТ).