Доехав до конца дамбы, мы двинулись не на запад, как раньше, а свернули на дорогу, ведущую к северному берегу озера, на котором я увидела несколько рыбачьих лодок. Впрочем, если не считать дамбы, в замок можно было попасть только на лодке.

Справа от неширокой дороги появились высокие вечнозеленые деревья, закрывающие вид на озеро. Но вскоре озеро и замок опять стали видны. Кроме того, моему взору открылся тот самый парк, о котором с гордостью говорил Сэйвил. Искусно посаженные и подстриженные деревья служили фоном для целой коллекции греческих статуй, занимающих достаточно большое пространство. Были здесь и скамейки, чтобы сидя обозревать всю эту красоту, а в самом центре парка, а вернее сада, находился мраморный фонтан — нимфа, между ладоней которой струится вода.

Сэйвил остановил лошадей, чтобы я могла вдоволь налюбоваться открывшимся видом, и негромко, словно боясь нарушить тишину и прелесть этих мест, сказал:

— Сад был здесь с незапамятных времен. А мой отец осмелился поставить статуи.

— По-моему, они пришлись к месту, — ответила я.

— Между прочим, — знакомая ирония прозвучала в его голосе, — тут тоже есть лабиринт. — Он показал на узкую тропу, уходящую влево, к разукрашенной деревянной арке. — Не знаю, Правда, так ли он извилист и таинствен, как у вашего друга Уотсона. Испытайте сами и посмотрите, сумеете ли заблудиться в нем.

— Откуда вы знаете, что я потерялась в том лабиринте?

— Мне сообщил ваш сын.

— И вы запомнили эту чепуху?

— Если дело касается вас, я мало о чем забываю, Гейл.

— Неужели? — нервно спросила я. — О… как вы…

Усмешка тронула его губы, и, взяв вожжи, он заставил коней двинуться дальше.

Кустарник по обеим сторонам дороги внезапно кончился, открылись большая, аккуратно подстриженная зеленая лужайка и немного дальше — дубовая роща. А затем моим удивленным глазам предстало строение, стоящее на берегу озера и напоминающее греческий храм, что казалось несколько неуместным на типично английской фоне.

Сэйвил снова остановил коней.

— Это всего-навсего бани, — сказал он. — Их тоже построил мой отец. В те годы в моде был стиль итальянской средневековой архитектуры в духе Андреа Палладио.

«О Господи, чего они только не знают, эти английские лорды», — подумала я со смешанным чувством зависти и сарказма.

— А моя матушка, — продолжал Сэйвил, — устраивала здесь пикники для своих приятельниц. Они пили шампанское и воображали себя нимфами, сидящими на берегу Эгейского моря, или кем-то в этом роде.

В его легкой насмешливости не было злости, и я не удержалась от смеха, представив этих нимф.

Он с одобрением посмотрел на меня и улыбнулся. Но роль чичероне не давала графу покоя, и он заговорил опять:

— Там внутри бассейн в римском стиле. Мои племянники иногда купаются в нем, но, конечно, предпочитают озеро.

Его слова немного испугали меня.

— В озере? Они умеют плавать?

— Конечно. Наша семья многие века живет рядом с большой водой. Как же мы можем не уметь плавать? Порой я думаю, что мы вообще произошли от рыб.

На этот раз я не засмеялась.

— Мой сын совсем не умеет, — сказала я.