К своему удивлению, я чувствовала себя легко с сестрой Сэйвила. Меня сблизило с ней ее отношение к детям. В отличие от многих знатных дам она не перепоручала их — я это ясно видела — заботам нянь, горничных и наставников, но принимала самое деятельное участие в воспитании. Рассказала она немного и о себе.

— Да, я выросла здесь, в Сэйвил-Касле, в роскошном замке. Дом, где я живу сейчас, не идет с ним ни в какое сравнение — просто жилище обыкновенного джентльмена среднего достатка. Не хочу сказать, что мой муж беден, но и богатым его не назовешь. Мои дети, только приезжая сюда, знакомятся с жизнью тех, кого принято называть знатью…

Я подумала, что по сравнению со мной она и ее муж все равно богаты, как небезызвестный Крез.

— Девейн-Холл тоже не выглядит так, как Сэйвил-Касл, — впервые вступила в беседу Гарриет. — Но папа вложил в него большие деньги. — Она поджала губы и стала слегка походить на бульдога. — Поэтому несправедливо, что он достанется Роджеру.

Я обратила внимание, что речь у нее правильнее, чем у отца, и только позднее узнала: Гарриет окончила хорошую школу в Бате, где ее учили, помимо всего прочего, правильному произношению и хорошим манерам. Учили, да недоучили; исправили речь, но не душу.

Вскоре мужчины появились в гостиной, и Сэйвил повторил свое предложение показать мне розарий, пока окончательно не стемнело.

— Вначале я пойду пожелать Никки спокойной ночи, — сказала я, бросая полный надежды взгляд на дверь, словно та могла помочь мне скрыться, избежать того, чего я и хотела, и боялась.

И все же у меня была мысль: после прощания с сыном ускользнуть в собственную спальню и запереться там.

Мои смелые планы расстроила леди Реджина.

— Зачем же подниматься туда? — сказала она. — Мне уже не так легко это дается.

— Конечно, — не могла я не согласиться. — И леди Девейн тоже, — добавила я со всей возможной доброжелательностью. — Но я могу…

— Ах нет, — сказала леди Реджина, — не утруждайте себя. Я сейчас скажу, чтобы их всех привели сюда.

И она сделала это.

Семеро детей заполнили гостиную, и я с трудом расслышала, как мой Никки пожелал доброй ночи. Он показался мне уже иным — не таким, каким я видела его утром, когда мы ехали сюда.

Мой сын выглядел старше. Да, он повзрослел за один этот день.

Как только дети покинули комнату, Сэйвил еще раз предложил показать мне розарий, расположенный позади замка. С дрожью в голосе, которую всячески старалась скрыть, я ответила согласием, а все присутствующие, как мне почудилось, сделали вид, что ничего не заметили.

— Розарий и сад при кухне, — словоохотливо объяснял мне Сэйвил, когда мы вышли из задней двери холла, — устроены в стенах, окружающих замок. Остальные сады, их еще несколько, не считая парка, в котором мы уже побывали, расположены вне стен замка. Их осмотр мы оставим на другие дни, хорошо?

Я молча выразила согласие.

Мы прошли по террасе, затем спустились по каменным ступенькам на брусчатую дорожку, проложенную, как я узнала позже, вокруг всего дома. По обеим сторонам ее были высажены кусты голубой лаванды и еще какие-то неизвестные мне растения — группами и поодиночке; они обрамляли разбросанные вокруг небольшие валуны, создавая видимость естественного природного ландшафта. Но вот мы обогнули дом, миновали живую изгородь, прошли под аркой, увитой розами, и ступили в розарий.