Приехали. Я в реальности со всеми атрибутами рассказа в стиле фэнтези: махровое средневековье, а я практически босиком и в джинсах. И для того, чтобы элементарно понять, что вообще происходит с этим рыцарем, нужно было снять с него весь этот металлолом. И как это сделать? Я истерично хихикнула. По идее, я где-то читала, что все детали доспеха связаны между собой кожаными ремнями. Значит, нужно их найти и чем-то перерезать. Раз это рыцарь, то у него просто обязан быть какой-нибудь нож. Ну что ж, приступим. Вздохнув, я сделала шаг в его направлении.

Артур.

Сегодня я понял одну вещь. Я хочу стать королем и показать Бэртхому, что он не ошибался на мой счёт. Когда умер отец, я просто уехал в свой замок, не дожидаясь церемонии коронации моего так называемого брата. Мне всего лишь хотелось побыть одному. Почему я не взял с собой отряд, непонятно даже мне. Видимо, скорбь от потери отца затмила мне разум.

Я не понимаю, почему Бэрт так со мной обошёлся. Я же практически открыто признал его право на трон как законного наследника. Я никогда не стал оспаривать бы у него это право, никогда.

Но Бэрт решил иначе. Он думал, что я отправился в имение, чтобы призвать своих вассалов и начать заключать союзы с соседями. И через недолгое время, подняв знамена бунта, узурпировать трон, лишив его короны и головы этой самой короны. Именно поэтому Бэрт нанёс удар первым, застав меня врасплох и всадив мне в грудь арбалетный болт, который придворный маг напоил силой, сделав его способным пробить заговорённый доспех. Этим же магом и заговорённый. Какая ирония.

Всё это Бэртхом рассказал мне в то время, пока я ещё находился в сознании. При этом он тщательно укладывал всю мою поклажу на коня, которого увел с собой — видимо, чтобы не оставлять никаких следов. О моем теле он не беспокоился. В этих лесах достаточно падальщиков и различной нечисти, чтобы от меня не осталось даже воспоминаний, а те немногие, кто доберется до моего тела, были несколько минут счастливы от роскошного королевского подарка. Но я был ещё жив, когда этот ублюдок уезжал! Некоторое время я с нарастающим беспокойством ждал темноты, когда все ночные хищники набросятся на меня, привлеченные запахом крови. Самым страшным было оставаться при этом ещё живым. Ещё страшнее — находиться в это время в сознании. Я знал, что у меня не получится умереть так, как достойно мужчине. И чертовски боялся этого.

И тогда я стал молиться. Я молился, чтобы Бог послал мне избавление позора в виде смерти, или, если моя смерть ему неугодна, просил прислать хоть какую-то помощь. При этом я клялся, что если я все-таки выживу, то Бэрт получит тот мятеж, которого он так опасался.

Не знаю, сколько прошло времени до того момента, пока я не провалился в спасительное беспамятство. Не знаю, дошли ли мои молитвы до той высшей инстанции, к которой я взывал. Не знаю.

В себя я пришёл от того, что кто-то пытался перевернуть моё тело, тем самым снова разбудив практически утихшую боль в груди. Я напрягся, решив, что пришли ожидаемые мною хищники. Затем до моего сознания дошло, что хищники не стали бы осторожничать и совершенно точно не стали бы тихо и так изысканно ругаться.

— Да что же ты за рыцарь такой недоделанный — даже нормального ножика у тебя нет. И ненормального тоже нет. Вообще нет никакого ножика! И как мне с тебя этот самовар снять? Твою мать.

Я понял, что это или просимая мною «хоть какая-то» помощь, или мародёр, которого какой-то гоблин занес в эти леса. И тут я попал в тупик: если это помощь, то почему такая ущербная? Неужели я не заслужил большего? А если это мародёр, то почему он старается лишний раз меня не трясти, словно боясь причинить еще больший вред? Я решил хоть однажды в своей жизни побыть оптимистом и принять этого странного человека за помощь.