|
Вспомни, какова наша первоочередная задача. Ты видишь здесь кого-нибудь похожего на переодетую женщину? Вздохнув, Дауло обвел цех пристальным взглядом. – Нет. – Гляди в оба, – приказал Аким. – Они могут время от времени менять рабочих местами. Дауло кивнул и углубился в работу. Прошло, наверное, больше часа, когда он вдруг заметил, что Аким прекратил работу и уставился невидящим взглядом в пространство. – В чем дело? Аким медленно повернул голову. – Что-то не в порядке, – хрипло прошептал он. – Разве… – он облизнул губы. – Разве ты ничего не чувствуешь? Дауло наклонился к нему, борясь с неосознанным страхом, от которого мгновенно пересохло во рту. – Не понимаю. Что я должен чувствовать? Аким прерывисто вдохнул воздух. – Измена, – прошептал он; руки его мелко задрожали. – Это… измена. Неужели ты не чувствуешь этого? Дауло быстро оглядел цех. Пока что никто не обратил на них внимания. – Пошли-ка, – сказал он, вставая на ноги и хватая Акима за плечо. – Выйдем отсюда. – Я сам в состоянии идти, – буркнул тот, стряхивая с плеча его руку. – Как знаешь, – равнодушно произнес Дауло. Дверь, через которую они вошли в цех полтора часа тому назад находилась в противоположном конце помещения; Дауло все же взял слегка пошатнувшегося Акима под руку и повел его к другому выходу неподалеку от подиума. Бригадир-инструктор перехватил их у самой двери. – Куда путь держите, ребята? – поинтересовался он подозрительно. – Выходить следует вон через ту… – Товарищу моему плохо, – оборвал его Дауло. – Где он может передохнуть? Бригадир отпрянул, а Дауло, воспользовавшись его секундным замешательством, шагнул через порог, по-прежнему держа Акима под руку. Они оказались в коридоре, в дальнем конце которого находилась ещё одна дверь. Посередине коридора Дауло увидел что-то вроде дивана; на него он и посадил побледневшего Акима. Минуты две оба молчали. Аким сделал несколько глубоких вдохов-выдохов, дождался, пока уймется дрожь в пальцах, потом осторожно встал и, шагнув к висящему на противоположной стене зеркалу, внимательно вгляделся в свое лицо. Только после этого он посмотрел на Дауло. – Ты действительно ничего не почувствовал? – настойчиво повторил он свой вопрос. Дауло недоуменно развел руками. – Никак не пойму, что ты имеешь в виду? Аким снова повернулся к зеркалу и посмотрелся в него. – Я почувствовал, будь оно все проклято, я почувствовал измену. Не могу выразить это ощущение другим словом, я почувствовал измену. Что-то здесь нечисто, в Мангусе этом… «Ага, проняло-таки?» – подумал Дауло с некоторой долей злорадства. Аким, похоже, начинал утрачивать безразличие к делишкам Мангуса, и теперь Дауло следовало подогреть просыпающийся в нем интерес. – Прости, но я не понимаю, – сказал Дауло извиняющимся тоном. – Хотя чутью твоему я доверяю, – добавил он. Аким метнул в него зловещий взгляд. – К дьяволу чутье. Здесь творится что-то нехорошее; и я не я буду, если не выясню, что именно. С этими словами он двинулся к-двери. – Хочешь вернуться? – вкрадчиво спросил Дауло. – Я хочу сказать, после всего того, что с тобой случилось… – Я в полном порядке, – процедил Аким сквозь зубы. – Если кто спросит, что со мной было, скажешь, живот прихватило… мол, съел что-нибудь не то за завтраком. Усек? Бригадир ждал их у двери. |
