– Ты не должен пытаться что-то скрыть от меня.

Я замахал обеими руками.

– Биофф и не просил меня скрывать что-то от тебя. Он просто не хотел, чтобы об этом говорили. Он кажется, считает, что уже достаточно имел дела с твоими ребятами: с этими неприятностями, касающимися налогов.

Нитти не просто сощурил глаза: казалось, они стали узкими, как бритвы. Но я знал, что он изучает меня, наблюдает за каждым моим движением. Он ждет, что я сам себя выдам.

– Иногда мне кажется, что это была ошибка, – сказал Нитти, внезапно дернувшись, – позволить этому своднику быть нашим представителем. Но он был лишь на нижней ступени ИАТСЕ, поэтому нам это казалось вполне подходящим.

– Похоже, он хорошо поработал на тебя.

– Он разбогател, и я не завидую ему. Это нужно абсолютно всем – финансовое благополучие. А как бы иначе паршивые эмигранты вроде нас могли пробиться в этом мире, если мы сами о себе не позаботимся?

– Верно, – сказал я. Похоже, он имел в виду и меня, и я не стал напоминать ему, что родился здесь.

– Так расскажи-ка мне точно, что ты сделал для Биоффа?

Я рассказал. От Баргера я перешел к своим телефонным звонкам, и наконец дошел до Эстелл. Конечно, я не стал в подробностях описывать, каким образом я передал ей сообщение Биоффа, но Нитти все равно улыбнулся при упоминании ее имени.

– Хорошо, когда ты можешь выполнить работу, – сказал он.

– Это ведь она тебе все рассказала? Точнее, Сонни Голдстоун, конечно, донес тебе, что я побывал в «Колони клаб», а уж затем ты поговорил с Эстелл, и она все выложила тебе обо мне и Биоффе. Правильно?

– Никогда не доверяй шлюхе, мой мальчик. Ты этого не знаешь?

– Кажется, нет. Но я испытываю искушение сказать тебе то же самое о сводниках.

– Дельное замечание, – кивнул он.

– Я... м-м-м... не чувствовал, что делаю что-то у тебя за спиной, Фрэнк. В конце концов, Биофф– твой человек.

В первый раз за этот вечер выражение его лица стало задумчивым.

– Я кое-что разузнал. Я слышал, ты ненавидишь Биоффа? Так с чего бы это тебе надрываться, выполняя работу для типа, которого ты не выносишь?

Я пожал плечами.

– Деньги есть деньги. К тому же я не испытываю ненависти к Вилли. Я вообще ни к кому не испытываю ненависти.

– Мне сказали, ты однажды арестовывал его? Я снова пожал плечами.

– Фрэнк, это было так давно. Я же не работаю в полиции с тридцать второго года, ты не забыл?

Он щелкнул костяшками пальцев: этот звук напоминал тот, который раздается, когда взводят курок.

– А этот малый, Пеглер, – произнес он, возвращаясь к своему обманчиво равнодушному тону, – тот самый фельетонист, насчет которого ты должен был предупредить всех по просьбе Биоффа. Ты встречался с ним?

Единственным выходом было говорить обо всем прямо, почти ничего не изменяя.

– Дважды, – ответил я. – В начале этой недели он приходил ко мне узнать, верно ли то, что я в свое время арестовывал Биоффа. Я подтвердил это, но не сообщал ему никаких подробностей. Сегодня днем он явился в мой офис во второй раз: ему нужна была информация, но я ничего ему не сказал. По правде, я выкинул его из моего офиса. В буквальном смысле слова.

Нитти медленно отпил глоток молока.

– Почему?

– Он назвал меня жидовской мордой.

– А ты что – еврей?

– Мой отец был евреем. Разве фамилия Геллер похожа на ирландскую?

Ему понравилось некоторое нахальство с моей стороны.

– Если он называет меня лжецом, мне надо с ним поговорить, – сказал Нитти.