Друри подумал, потом кивнул.

– Дальше, – продолжал я. – Эстелл не курила. А на некоторых окурках – которые есть и в столовой – остались следы губной помады. На некоторых следов нет. Это были женщина и мужчина.

Друри улыбнулся и пожал плечами.

– Мужчина и женщина, – сказал он.

Я подошел к пепельнице и встал на колени.

– Через некоторое время они проволокли ее в столовую – за волосы, скорее всего. Везде валяются клочья волос. Рыжих. Ее волос.

Он встал на колени рядом со мной.

– А ты не забыл, как работают детективы.

Я уж не стал говорить ему, что это было единственной возможностью для меня оставаться в этом склепе. Я делал над собой усилие – точно так же, как если бы пытался засунуть пасту обратно в тюбик.

Я мог смотреть на все это лишь как профессионал Я старался не думать об обгоревшем трупе, но запах гари проникал мне в нос. Я старался не вспоминать нежного розового тела девушки, которую прежде любил.

– Это были ее друзья, – сказал я, поднимаясь с колен.

Друри тоже встал.

– Друзья? Едва ли!

– Может, не очень давние. Но ведь пожарнику пришлось постучать в дверь, правда? Она была заперта на ночь, верно?

– Да, – сказал он. – Из этого мы можем сделать вывод, что она заперла ее на ночь и открыла своим знакомым.

– И чувствовала себя в безопасности, впустив эту милую парочку и заперев дверь снова, когда они вошли.

– Итак, она знала их. Согласен. Но это вовсе не значит, что они были ее друзьями.

– Нет, друзьями. Они отлично знали, что у нее в доме не водится спиртного, и принесли бутылку с собой. Эстелл пригласила их в кухню. Одному из них она стала готовить какао. Это были ее друзья.

Друри слегка улыбнулся и пожал плечами.

– Друзья, – согласился он.

– Задняя дверь тоже заперта, – заметил я.

– Да. Здесь мы встречаемся с обычной тайной запертой двери.

– Нет никакой тайны, – сказал я, отперев дверь и выглянув наружу. – Это защелкивающийся замок. Убийцы вышли через эту дверь и захлопнули ее за собой.

Друри криво улыбнулся.

– Здесь нет ничего такого, о чем бы я не мог догадаться.

– Конечно, – произнес я, умудрившись улыбнуться ему в ответ. – Но я не против того, чтобы за пару минут определить кое-что и спасти тебя от двухтрехчасовых размышлений.

– Тебе бы по радио вещать. Кантор мог бы воспользоваться помощью. Хочешь взглянуть на спальню? Может, ты избавишь меня от раздумий и о том, что мы там увидим?

Как и во всей квартире, в спальне был беспорядок: розовая поверхность матраса исколота ножом, белая французская деревенская мебель перевернута, кое-что сломано.

– Что они искали? – спросил я. – Они явно пытали ее, стараясь заставить говорить. Что она скрывала? Что она знала?

Друри пожал плечами.

– Я вовсе не уверен, что они старались заставить ее говорить. Я считаю, что они это делали для устрашения.

– Объясни мне, что ты хочешь сказать.

– Разве это не очевидно? Все дело в Большом жюри, Нат. Ники Дин раскололся последним. Сначала Биофф, затем Браун. А последним – Дин. Он начал сотрудничать с дядюшкой Сэмом совсем недавно – когда ему посулили сократить заключение.

– И ты считаешь, что убийство его девушки стало напоминанием Компании Дину, чтобы заставить его молчать?

– Да.