– Так мне сказали врачи.

– В таком случае вам нельзя покидать постель, не говоря уже о том, чтобы пить и танцевать.

– Нет, это не по мне.

– Вам нужно в госпиталь.

– Нет, я предпочитаю быть здесь, в ваших объятиях.

Фрэнсин ощутила на шее его горячий поцелуй.

– Я сейчас позову швейцара. – Она отшатнулась от него.

– Он вызовет такси.

– Пожалуйста, не оставляйте меня! – взмолился Клайв. – Посмотрите на небо: какой фейерверк нам устроили японцы на Новый год!

Бомбардировщики были уже далеко и сбрасывали свой смертоносный груз на порт, откуда доносились приглушенные взрывы и видны были яркие сполохи огня. Наблюдая за этой страшной картиной, Фрэнсин вспомнила мужа и тихо прошептала слова молитвы, чтобы оградить его от беды.

А Клайв в это время лихорадочно шарил по карманам.

– Куда же она запропастилась? – недоумевал он. – Ага, вот. – Он вынул из кармана небольшую плоскую фляжку, отвинтил крышку и протянул ей: – Сперва вы.

Фрэнсин отпрянула, а потом вдруг подумала, что в этом аду чувство здравого смысла и общепринятые нормы фактически перестали действовать. Она взяла флягу и сделала несколько глотков. Виски было горьким и отдавало запахом греха.

– Молодец, – похвалил ее Клайв, сверкнув в темноте глазами. – Вы особенная женщина. Я это понял еще тогда, когда мой дядя с таким восторгом рассказывал о вас. Кстати, знаете, почему вы так ему понравились?

– Нет.

– После смерти моей матери он женился на местной женщине и прожил с ней почти двадцать лет. Он была очень похожа на вас, и он безумно любил ее, хотя из-за этого брака так и не поднялся выше бригадного генерала.

– А что с ней случилось?

– Она умерла, а он так и не смог забыть ее.

– Значит, он действительно любил ее, – задумчиво проговорила Фрэнсин.

Клайв поднял голову и пристально посмотрел на нее.

– Он любил ее до безумия, и эта любовь разрушила его жизнь.

– Почему?

– Потому что связь с азиаткой для генерала – самоубийство. Полагаю, мне не нужно говорить вам, какие мы, англичане, негодяи и подонки, когда речь заходит о нашем отношении к другим расам и народам.

Он снова протянул ей флягу с виски. Фрэнсин машинально сделала несколько глотков. Жидкость обожгла ей горло, и она чуть было не задохнулась.

– Мой муж… – начала она, но сразу замолчала, не зная, что сказать.

– Вам ничего не надо объяснять, – сухо прервал ее Клайв. – Я и так все знаю. Его третируют. Не приглашают в приличные дома, а вашим детям не позволяют, играть с белыми детьми. Да, это нелегкое испытание для вашей семьи. Впрочем, я вполне допускаю, что он плевать хотел на все эти условности. Такая женщина стоит любых неудобств. Ему крупно повезло.

Фрэнсин посмотрела в сторону порта, где разгоралось зарево пожара, и подумала, что Эйб, вероятно, придерживается такого же мнения об их браке.

– Я, пожалуй, пойду к дочери, – грустно сказала она.

– Подождите, – попросил он и, не давая ей опомниться, обнял обеими руками и поцеловал в губы.

Фрэнсин пыталась сопротивляться, но силы в этот момент почему-то оставили ее. Единственным человеком в мире, который целовал ее в губы, был ее муж, да и то лишь после свадьбы. Она даже представить себе не могла, что нечто подобное может произойти у нее с посторонним мужчиной. Она попыталась взять себя в руки и выскользнуть из его объятий, но в нижней части живота что-то заныло, а ноги стали мягкими, словно были сделаны из ваты.