С довольной улыбкой я напечатала:

«Я твоя должница».

«Не то слово».

«Чеки принимаешь?»

«У меня есть кое-какие наметки. Обговорим детали, когда вернемся домой».

Все внутри меня подпрыгнуло от восторга. Господи, ну как на него можно злиться?

«Договорились».

- Так откуда вы родом? – вдруг спросила у Рейеса агент Карсон.

Я опять повернулась к нему и наградила предупреждающим взглядом. Пусть Карсон агент ФБР, но хитрость родилась раньше меня. Наверняка САК не заметит моей молчаливой угрозы.

Ни капельки не впечатлившись моим красноречивым взглядом, Рейес поглазел на мои губы, а потом наконец ответил:

- Так сразу и не скажешь.

Напряжение отступило. Он не сказал «Из ада». И слава богу. Непросто объяснять друзьям, что твой жених родился и вырос в вечном пламени проклятья. И что его отец – враг номер один всего человечества. И что сам жених сбежал из ада и родился человеком на земле, чтобы быть рядом со своей любимой. Романтичная история, но, если такое произнести вслух, можно смело ждать в гости дядечек с сачками для бабочек.

- А долго вы в Альбукерке? – опять поинтересовалась Карсон.

Теперь она явно пыталась уловками выяснить подробности. Потому что прекрасно знала, кто такой Рейес. Да все знали! Он стал чем-то вроде местной знаменитости, когда его выпустили из тюрьмы, где он сидел за убийство человека, который его вырастил. Правда, слово «вырастил» в этой ситуации – крайне щедрый эвфемизм. У властей попросту не было выбора, когда упомянутый мужик явился собственной персоной, целый и невредимый. Правда, теперь он не такой уж невредимый – Рейес рассек ему позвоночник. Но все-таки мужик жив и прекрасно себе дышит. Через трубочку! И это лучшая часть всей истории. Однако день за днем в новостях снова и снова мусолили тему ошибочного приговора, вынесенного Рейесу, из-за чего тот стал весьма популярным. Не таким популярным, как Гейзенберг и Пинкман, но надежда, как говорится, умирает последней.

- Сколько себя помню, - ответил на вопрос Рейес.

- Он купил папин бар, - сообщила я Карсон, чтобы сменить тему.

- Слышала новости, - отозвалась она.

Значит, домашнюю работу сделала. Наверняка ей известно, какого размера обувь он носит и какой кофе предпочитает.

Кофе…

От одной только мысли потекли слюнки. C тех пор как я выпила последнюю чашку, прошла уйма часов. Несколько дней назад я прочла, что кофеин вреден для деток размером с фасолинку, и теперь пыталась найти в себе силы бросить пить кофе. Хотя уже подозревала, что такой подвиг мне не по плечу. Ну не смогу я. Никак не смогу. Не выйдет, и все тут.

- Ну а сами вы как? Приспосабливаетесь? – спросила Карсон, имея в виду жизнь Рейеса за пределами тюрьмы.

- Может быть, все-таки АК? – снова сменила я тему.

Потому что чувствовала, как напрягают Рейеса ее назойливые вопросы. Но ничего, кроме искреннего любопытства, агент Карсон не испытывала. И Рейес наверняка ощущал это так же ясно, как и я. Вот только утро у нас прошло не так гладко, как хотелось бы, поэтому, наверное, лучше на Рейеса сейчас не давить.

- Вы о чем? – уточнила Карсон.

- О вашем имени. Видите ли, специальный агент Карсон – это как-то чересчур безлично, особенно если учесть, через что мы с вами прошли. А вы постоянно на корню пресекаете все мои попытки сменить вам имя на САК.

- Между прочим, вам повезло. Менять имя человека без его согласия – уголовное преступление.

- Ерунда! – отмахнулась я. – Но я это к тому, что…

- Кит.

- Кит? – недоуменно переспросила я.

- Так меня зовут.

- Вас зовут Кит Карсон?

Она так сильно стиснула зубы, что заиграли желваки, и процедила:

- Да.