— Так и будет. Еще спасибо мне скажешь.

— Что ж… Тогда дай мне слово. С того момента, как вы расстаетесь по твоей инициативе, ты в ее сторону больше не смотришь. Что бы она ни делала и ни говорила, ты — скала. На всю жизнь, потому что я собираюсь на ней жениться. И если только ты посмеешь…

— Я понял, понял, — торопливо сказал Дан. В тот момент он думал только о том, что Димка Сажин отпускает его на свободу.

— Тогда по рукам?

И они пожали руки, скрепив договор.

…Голицын обманул. Даша вовсе не плакала. Она молчала. Под глазами у нее опять залегли глубокие тени. Дима смотрел на нее с жалостью, но помочь ничем не мог. Дан женился на Анжелике и переехал к ее родителям, в шикарную московскую квартиру. Даша встречалась с Димой лишь затем, чтобы задать ему неизменный вопрос:

— Ну, как у них?

Он молча пожимал плечами:

— Я-то откуда знаю?

— Но ведь он тебе звонит? — настаивала Даша. — Вы наверняка встречаетесь? Она богатая, но страшная, да? Он ведь ее не любит?

— Она красавица, — мягко сказал как-то Сажин. — Я могу показать тебе свадебные фото.

— Ну, разумеется! Ты же был у Дана свидетелем! Предатель!

— Ты должна понять, что у них семья.

— Да не хочу я ничего понимать! Я люблю его!

Так прошел год. Вопреки предсказаниям Голицына, Даша вовсе не бросилась Диме на шею. И не собиралась этого делать. Он постепенно приходил в отчаяние, а время неумолимо летело, еще немного, и они расстанутся навсегда. У обоих заканчивается лимитная прописка, Диме, скорее всего, ехать в родной город, Даше по распределению. Письма присылать она вряд ли будет. Даша молча страдала и собиралась на всю жизнь остаться верной своей первой и безответной любви.

За два месяца до получения диплома мать, поджав губы, спросила у старшей дочери:

— Что делать-то собираешься? Учеба твоя скоро заканчивается.

— Как что? Работать, — пожала плечами Даша.

— Это понятно. А жить где? Сама видишь: у нас тесно. Светка беременна, не сегодня завтра родит. Зятек у нас прописался. Ну и куда тебя? На голову посадить? Да и с работой нынче сама знаешь как. Был Советский Союз и нету. И ничего теперь нету, ни жилья по распределению, ни работы. Но так и быть, помогу тебе. Загляни завтра в одно местечко. Туда я могу тебя всунуть, я у них бухгалтерию веду на полставки. Работа не пыльная, и комнатка там есть. Потянешь.

«Местечко» оказалось центром досуга. Полуподвальное помещение, заваленное всяким хламом: елочные гирлянды, флаги, плакаты, пыльные мягкие игрушки… Посреди захламленной комнаты сидела толстая баба с испитым лицом.

— Я хочу устроиться к вам на работу, — робко сказала Даша.

— А… Верки Мироновой дочка… Водку пьешь? — Баба икнула.

— Нет.

— Ничего. Научишься. А что вообще умеешь?

Дашин взгляд упал на пыльную печатную машинку.

— Могу секретарем, — сказала она.

— Это дело! — воодушевилась баба. — Сама-то я одним пальцем, да и то еле-еле. Годится! Работа у нас не пыльная, знай гуляй! — подмигнула она. — Накропаешь сценарий праздника, мы под это дело выбьем бабки в отделе культуры, кое-что, глядишь, и к рукам прилипнет, — вновь подмигнула хозяйка «хора». — Потом мы это дело обмоем. Начальники в основном мужики, с ними надо быть поласковей. — В этот раз она подмигнула уже с намеком.