|
— Дженнсен не смотрела в голубые глаза Себастьяна. — Он делил ложе с моей матерью некоторое время, а затем она ему надоела, и он перешел к другим женщинам. У него было столько женщин, сколько хотелось. Даже в столь юном возрасте моя мать прекрасно понимала, что ничего для него не значит. Она знала: он просто берет, что желает, на такой срок, на какой желает, и, когда она ему надоест, он тут же забудет ее. Она вела себя, как служанка, напуганная, не знающая жизни молодая служанка, которая понимает одно: нельзя сопротивляться мужчине, для которого закон — собственные желания. — Теперь Дженнсен не осмеливалась взглянуть на Себастьяна. И тихим голосом закончила историю: — Я была концом этого короткого испытания в маминой жизни и началом иного, гораздо более тяжелого испытания.
Дженнсен никогда еще никому не рассказывала эту жуткую, ужасную правду. Она словно выпачкалась в грязи. Ее подташнивало. Но больше всего она страдала от того, через что пришлось пройти матери, от ее погубленной молодой жизни. Мать никогда не рассказывала всю историю целиком, как только что сделала Дженнсен. Дочь соединяла обрывки и образы всю свою жизнь, пока в ее сознании не возникла полная картина. И девушка не поведала Себастьяну всех деталей — истинные размеры того ужаса, который испытала мать от Даркена Рала, остались неупомянутыми. А главным ужасом было то, что Дженнсен, родившись, стала каждодневным напоминанием своей матери о тех ужасных днях, о которых та даже полностью не рассказывала. Когда Дженнсен взглянула сквозь навернувшиеся слезы на Себастьяна, тот стоял совсем рядом. Кончиками пальцев он коснулся ее щеки. Никогда и никто еще с такой нежностью не касался ее. Дженнсен вытерла слезы: — Женщины и дети ничего не значили для него. Лорд Рал уничтожал всех отпрысков, которые не имели магического дара. Поскольку он покорил многих женщин, то и детей от этих союзов очень много. Его интересовал только один наследник, единственный ребенок, который имеет дар. — Ричард Рал, — сказал Себастьян. — Ричард Рал, — подтвердила она. — Мой сводный брат. Ричард Рал, сводный брат, который преследовал ее, как до того преследовал отец… Ричард Рал, сводный брат, который послал кводы, чтобы убить ее… Ричард Рал, сводный брат, который подослал убийц, погубивших ее мать… Но почему? Она не была угрозой Даркену и еще в меньшей степени — новому лорду Ралу. Это был могущественный чародей, командовавший армиями, легионами людей, имеющих дар, и прочими бесчисленными сторонниками. А она?.. Она была одинокой девушкой, которая мало кого знала и хотела лишь одного — мирно жить своею жизнью. Едва ли она представляла угрозу для его трона… Впрочем, подробности ее истории вряд ли кого-нибудь удивят. Все знают, что любой лорд Рал живет по своим собственным законам. Никто бы не стал сомневаться в рассказе Дженнсен, но, с другой стороны, никого бы эта история сильно и не задела. От слушателей можно было бы ожидать, что они перемигнутся и подтолкнут друг друга локтями: вот как живут сильные мира сего, из которых Даркен Рал был самым могущественным… Внезапно вся жизнь Дженнсен сузилась до двух вопросов: почему ее отец, человек, которого она никогда не знала, так страстно желал убить свою дочь? И почему его сын, Ричард, ее сводный брат, а теперь лорд Рал, также нацелен на то, чтобы убить сестру? Этому не было никакого объяснения. Какую угрозу может она представлять подобной силе? Дженнсен проверила нож, висящий на поясе — с эмблемой Дома Рала, — удостоверившись, что лезвие свободно выходит из ножен. Замок издал приятный щелчок, когда она вернула нож на место. Потом Дженнсен взяла плащ, лежавший на постели, и накинула его на плечи. Себастьян провел рукой по своим стриженым волосам, наблюдая, как она одевается. — Что вы намерены делать? — Я скоро вернусь. |
