Виньола тронул его за рукав:

— Только не бросай нас здесь, Дино.

— Не бросай нас здесь, не бросай нас здесь!.. — передразнил Торкья. Он совершенно вышел из себя, наскочил на сокурсников, брызгая слюной. — Конечно, он нас не бросит. Правда, Дино? Солдат никогда не должен покидать свой батальон. Нельзя же так подводить боевых товарищей!

Абати покачал головой.

— Ты спятил, — пробормотал он. — Мы попали в беду, Лудо. Это тебе не спортплощадка и не приключение в парке. Мы уже огребли неприятностей выше крыши.

— Вздор! Даже если Джорджио догадается, что здесь кто-то был, откуда он узнает, что это были мы? Ну откуда?

Неубедительность его аргументов была ясна всем. Дино даже не стал высказываться вслух, потому что знал — это лишь ухудшит положение.

И тут возник Виньола, и диггер пожалел, что не успел схватить его за шкирку и не заткнул не в меру трепливую пасть.

— Даже если профессор не догадается, парнишка все ему расскажет. Тебе так не кажется, Лудо?

ГЛАВА 31

Коста успел тщательно просмотреть все рапорты о том, что происходило в Риме в ту неделю, когда пропал Алессио Браманте. По всему выходил не совсем обычный период.

— Все случилось, когда НАТО в очередной раз попала в жуткую кровавую кашу в Сербии, помнишь? Это была одна из причин, из-за которой власти велели Браманте помалкивать в тряпочку. Тогда в СМИ хватало материалов обо всяких этнических чистках, с которыми и без того никак не могли разобраться, чтобы позволять телевидению снимать следы гнусных деяний христиан далекого прошлого.

— Я все равно не могу это понять. Неужто люди стали бы так нервно реагировать на то, что случилось почти две тысячи лет назад?

— Видишь ли, то, что мы теперь называем «бывшей Югославией», находится всего в часе лета от Италии. Тогда Адриатику переплывали сотни судов, битком набитых беженцами, которые в итоге высаживались на наши берега. И эти события напрямую касались нас, это вовсе не какие-то картинки из дальних стран, не имеющие к нам отношения. Неужели не понятно?

Эмили подумала.

— И еще одно, — продолжал Ник. — В Большом цирке тогда устроили «лагерь мира». Три, а то и четыре тысячи протестующих со всей Европы. Самые разные люди — хиппи, леваки да и просто обычные зеваки. И еще куча беженцев, которым некуда было идти.

— И что ты хочешь сказать? Что ребенка похитил кто-то из них?

— Я просто рассматриваю различные возможности. Представь себе, что Алессио выбрался из катакомб. Некоторые выходы на поверхность находятся совсем рядом с этим лагерем. Представь, что мальчик появился там, среди этих палаток, чем-то напуганный, обезумевший. Домой он идти не хочет. Он и сам не знает, чего хочет.

Да, это вполне реальная возможность, даже вероятность. Он уже был в этом уверен.

— Ник, они вызвали бы полицию. Так всегда делают, когда обнаруживается потерявшийся ребенок. Да и что могло его так напугать, что он не хотел возвращаться к собственным родителям?

— Не знаю. Знаю только, что не следует думать, будто люди в этом лагере в тех обстоятельствах сразу обратились бы к нам. Некоторые — может быть. А другие вообще не пожелали бы общаться с полицией ни по какому вопросу. Мы же для них тогда были сущие фашисты, помнишь? Может быть, у них и с прессой в тот момент контактов не было. И они не знали, что этот мальчик числится в розыске и его ищут сотни людей.

Молчание в трубке подсказало, что Эмили не убеждена.

— Если я прав, Алессио Браманте может сейчас находиться где угодно. Живет себе под другой фамилией, — продолжал Коста развивать свою мысль.