— Повезло тебе, шалопай, — неожиданно нормальным голосом сказал Курчавый. — Я в дореволюционные годы успел несколько лет поработать учителем словесности — в ремесленном училище. Так что имею определённую слабость к разным стихам, к фольклору народному. И вообще, судя по всему, парнишка ты неплохой. Вижу два варианта развития событий. Первый — пускаю дело обычным порядком, тогда тебе светит лет десять-пятнадцать исправительных лагерей. Как, устраивает тебя, студиоз недоделанный, такое развитие событий?

— Да не очень как-то. — От сердца у Ника неожиданно отлегло, он сразу понял, что второй вариант будет намного мягче. Не зря же энкаведешник на «ты» перешёл?

— «Не очень», — передразнил капитан. — Тоже мне — мыслитель! Ладно, предлагаю другой вариант. Альтернативный. Я все эти бумаги прячу в сейф, замораживаю следствие, так сказать. Сейчас таких дел, друг на друга похожих, — тысячи, многие десятки тысяч. Так что на общем фоне и не заметит никто. Ясно излагаю?

— А взамен что попросите?

— Правильно ситуацию понимаешь, — скупо улыбнулся Курчавый. — Взамен попрошу написать другую бумагу, вернее — заявление. Примерно такого содержания: «Я, Иванов Никита Андреевич, 1910 года рождения, студент четвёртого курса Ленинградского Горного Института им. Г. В. Плеханова, прошу включить меня в состав группы „Азимут“. Даю подписку о неразглашении всей информации о деятельности группы „Азимут“. Осознаю всю важность и меру ответственности». Можешь, от себя лично, добавить про любовь к Советской Власти, лично к товарищу Сталину. Подпись. Вопросы сейчас можешь не задавать, всё равно получишь ответы только после подписания заявления. Так как — будет дело под Полтавой или в лагеря?

Ник долго не раздумывал. Представлялась шикарная возможность легализоваться в этом мире, чего тут раздумывать? Но почему же этот лысый Курчавый — такой добрый? Первый раз его видит и тут же в некую секретную группу предлагает вступить? Что-то тут не так. Может, Лёха Сизый или Профессор уже настучали? Рассказали историю про пробой во Времени? Ладно, будет ещё время разобраться. Рискнём, а там посмотрим.

Попросил Ник у капитана лист бумаги, перьевую ручку, чернильницу да и написал — как велено было, с пяток клякс, правда, наставил с непривычки. Только про товарища Сталина упоминать не стал, побоялся, что неискренне получится, типа — с юмором, за прикол ещё сочтут и расстреляют.

Курчавый заявление внимательно прочёл, в сейф спрятал, пояснил с довольным видом:

— Начнём по порядку, чтобы логическая цепочка идеальной получилась. Объясняю, почему тебе повезло. Во-первых, попал ты в нужную камеру, причём — абсолютно случайно. Во-вторых, учишься в Горном Институте, что просто замечательно. В-третьих, с чувством юмора у тебя нормально. В-четвёртых, драться умеешь, общее физическое состояние отличное. В-пятых, песни славно поёшь, новые все, незнакомые, с мелодиями оригинальными. Излагаю доходчиво? Требуются уточнения, разъяснения?

— Доходчиво излагаете, — Ник согласился. — Только вот ничего я не понял. Что за «Азимут» такой? И чем я там буду заниматься?

— А ты в Горном Институте — чему обучался?

— Ударное бурение, вращательное бурение, взрывное дело, специализация — рудные месторождения полезных ископаемых.

— Золоторудные месторождения — в том числе?

— Ну да, конечно.

— Всё правильно, — Курчавый улыбнулся. — Этим архиважным делом и будешь заниматься — золото для страны искать! — И уже совсем серьёзно: — Всё, что я тебе расскажу, — совершенно секретная информация.