Однажды, совсем отчаявшись, Снегирев решил сдаться на милость руководства управления и признать себя профнепригодным к розыскной работе.

Но тут ему неожиданно привалило счастье в виде дела об убийстве Валета, а затем и Щуки. Не зная причин такого необычайного доверия и не чувствуя подвоха, Мишка воспрянул духом. Энергия и цепкость, которые он проявил, расследуя порученное дело, вызвали нечто похожее на уважение даже у непосредственного Мишкиного начальника, капитана Тесленко.

Появление Снегирева в качестве практиканта тот поначалу воспринял, как приступ зубной боли.

«Черт бы их всех побрал, этих начальников!..» – не стесняясь Мишкиного присутствия, бубнил Тесленко, читая направление в угрозыск с визой Храмова: «Кап. Тесл.! Наставник». Подпись. Дата.

«Хорош гусь… – брюзжал капитан, скептически оглядывая неказистую фигуру практиканта. – Геракл.

В засушенном виде…»

«Уж лучше Спиноза», – невозмутимо ответил Снегирев, к тому времени все еще пребывавший в блаженном неведении относительно специфики работы уголовного розыска и находившийся под впечатлением последней сессии, где он блистал, как олимпийский бог.

«Философ, значит, – с ударением на последнем слоге определил Тесленко и хитро сощурился. – Ну-ну…»

Значение этого «ну-ну» Снегирев осознал довольно скоро…

Сегодня Тесленко был мрачнее грозовой тучи. Буркнув что-то в ответ на Мишкино приветствие, он сел за стол и принялся бесцельно перекладывать с места на место ворох бумаг.

Мишка скромно помалкивал, хотя его так и распирало желание побыстрее доложить результаты своих архивных изысканий.

Наконец капитан перевел взгляд на розовое от возбуждения лицо практиканта.

– Ну? – недовольно буркнул он.

– Тут я маленько в архиве покопался… – начал с важным видом Мишка, небрежно листая пухлую папку с выцветшей надписью.

– У тебя что, других забот мало?

– Хватает, – солидно подтвердил Снегирев. – Но, я думаю, вам следует посмотреть вот на это…

Он передал папку Тесленко.

– Ах, ты еще и думаешь, – съехидничал капитан. – Приятно слышать, – добавил: – Философ…

Тесленко прочитал первые страницы дела, которое подсунул ему практикант:

– «Убийство главного инженера хлебозавода Зарубина и его жены…» Послушай, на кой ляд мне эта археология?

– И еще одно дело, – невозмутимо положил на стол капитана вторую папку Снегирев. – Тоже заслуживает самого пристального внимания.

– Объясни, – решительно отодвинув папки в сторону, сказал Тесленко. – Если можно, покороче.

– Ладно, – согласился Снегирев. – Дело в том, что эти два преступления имеют один «почерк».

– Ювелир Сорокин… – Тесленко заглянул во вторую папку. – «Вооруженный грабеж. Убиты: ювелир, его жена и домработница…» Ну и что?

– Как – что? – загорячился Мишка. – Вы посмотрите, посмотрите внимательно! В квартирах

Зарубиных и ювелира были найдены окурки. Вот фотографии. Окурки были оставлены бандитами.

Доказано. Но главное, на что почему-то не обратили тогда внимание, – прикус на фильтре во всех случаях аналогичен! Я сравнил.

– Криминалист… – В голосе капитана звучал сарказм. – Ты закончил?

– Нет! – Разгоряченный Снегирев ткнул пальцем в одну из фотографий из дела ювелира Сорокина.