– Попробуйте распознать, – говорили Цесевичу, – в чем скрытая гениальность любого человека. Вон того. Или этого. Наугад. Вот вам все методы современной медицины, все современные психологические методики – пробуйте.

Андрей не был у Цесевича первым или даже десятым. Класс Цесевича никогда не пустовал, старик был отличным педагогом вне всяких экспериментов – это и спасало его во время многочисленных инспекций. Люди приходили и уходили, ребята подрастали и покидали класс. Гениев не было...

От воспоминаний Арсенина отвлекло появление на пороге Альбера Жиакомо – руководителя экспедиции. "Сам пришел", – не без удовлетворения отметил Арсении.

– Мы взорвали ее, – сказал Жиакомо.

Они убрали непрозрачность стен. Аномалия исчезла – так показалось Арсенину в первый момент. Потом он разглядел с десяток бурых пятнышек, которые растворялись в темноте неба, будто разум Аномалии погиб, рассеялся. Как это могло произойти?

Арсенин смотрел долго, в голове звучала музыка, пятнышки гипнотизировали его, он знал уже, что должен сказать, но еще не мог выразить словами, потому что Гребницкий, подсказав решение, ускользал, уходил в свое прошлое, сеанс кончался, и Арсенин с трудом улавливал обрывки мыслей.

– Альбер, – сказал он наконец, – думаю, теперь ваши специалисты и сами справятся. Без нас с Гребницким... Контакт уже есть. Поговорите с ними... с этими пятнами... ну хотя бы по-русски. Или по-итальянски. Они поймут. Теперь они все поймут.

5

После взрыва Аномалии его оставили в покое. На время, конечно. Не очень это приятное состояние – все время ждать чего-то. Вадим заканчивал пятый курс и неожиданно понял, что его вовсе не тянет в Институт технической физики, куда распределяли обычно выпускников его факультета. Но зато он знал в небе одну точку... В созвездии Скорпиона, в его хвосте, неподалеку от оранжевой искры Антареса. Он "вычитал" эту точку в мыслях Арсенина и знал, что именно в этом направлении, в трех световых годах от Солнца находится Аномалия. Туманность, которая ждет, когда ее уничтожат.

Вадим разгадал ее загадку не то чтобы легко, но естественно. А когда Арсенин откопал решение в его мыслях и немедленно, даже не подумав, сказал о нем, Вадим испугался. Отменить он ничего не мог, оставалось лишь наблюдать глазами этого певца, а когда сеанс закончился, Вадим попытался понять то, что родилось интуитивно, вроде бы само по себе.

Аномалия – мать цивилизаций. Тот случай в формальной логике, когда часть больше целого. Точнее, когда часть разумнее целого.

Аномалия родилась много сотен миллионов лет назад, когда в газовом облаке в одном из галактических рукавов начался процесс звездообразования. Стянутый канатами магнитных силовых линий газ медленно оседал к плоскости Галактики, распадаясь на сгустки, из которых формировались клокочущие шары звезд.

Один из газовых сгустков оказался аномальным по своему химическому составу. Где-то когда-то вспыхнула Сверхновая, и там, где сжимался в протозвезду шар Аномалии, скопилось много тяжелых элементов. И в недрах Аномалии начали синтезироваться длинные цепочки молекул. Образовались сложные структуры сродни генным.

И тогда единственной функцией Аномалии на многие миллионы лет стало накопление информации. Всякой. Любой. Свет звезд и далекие радиосигналы, пылинки, магнитные поля и рентгеновское излучение, космические лучи и струи межзвездного газа.