Амелия как-то намекнула мне, что я должна быть начеку. Именно так я и поступила бы, если бы он вздумал явиться сюда. Но скоро я буду далеко отсюда, рядом с моим отцом.

Слава Богу, эта ужасная ночь подошла к концу. Вот и Джулиан проснулся и требует, чтобы я спела ему его любимые песни, и прежде всего «Спелую вишню». Но в это утро из меня явно получилась никудышная певица.

Понемногу приходя в себя, я решила обдумать сложившуюся ситуацию. Надо сообщить Обри о моих намерениях и попросить не пытаться мне помешать. Вообще-то я была уверена, что он и не будет этого делать – в его глазах видны были презрение и ненависть ко мне. Обри должен был чувствовать стыд и, я уверена, чувствовал его, когда не находился под влиянием наркотиков.

Позже в это же утро он зашел ко мне. Я уже упаковала самое необходимое и собиралась уехать дневным поездом, который отходил от станции в четыре часа.

Несколько мгновений мы молча смотрели друг на друга, затем я увидела, что его губы скривились. Мое сердце упало. Было очевидно, что он намерен держаться в своей обычной язвительной манере, а холодное отвращение, ясно читавшееся в его глазах, привело меня в ужас.

– Итак, – начал он, – что ты хочешь сказать?

– Я уезжаю.

Он поднял брови.

– И это все?

– Этого вполне достаточно.

– Ты вела себя не слишком вежливо. Ворвалась как фурия туда, куда тебя никто не приглашал… а затем выбежала, не говоря ни слова.

– Чего же ты ждал от меня?

– От тебя, такой спокойной, уравновешенной – разумеется, ничего. Почему ты не хочешь переступить нравственные запреты? Почему не хочешь присоединиться к нам? Я обещаю, ты испытаешь такое наслаждение, о котором не могла даже мечтать.

– Ты, наверное, сошел с ума!

– Это самое волнующее чувство из всего, когда-либо испытанного мною.

– Ты находишься под влиянием наркотиков. Ты просто не в себе! Давай не будем больше обсуждать эту тему. Я уезжаю сегодня днем.

– А я хочу говорить об этом! Знаешь ли ты, что когда я женился на тебе, я думал, что ты смелая женщина… Я не мог даже предполагать, что ты так боишься жизни.

– Я не боюсь.

– Конечно, боишься! Ты находишься в плену условностей, настоящая пуританка, ханжа! Вскоре после женитьбы я понял свою ошибку. Я собирался научить тебя наслаждаться тем, чем наслаждался сам. Мне казалось, что будет интересно наблюдать, как ты меняешься. Но вскоре я понял, что ты никогда не сможешь отбросить условности своего воспитания.

Он громко засмеялся.

– Иногда в Венеции мне казалось, что я смогу стать таким, каким ты меня воображала. Наверное, тогда я был просто сумасшедшим. Может быть, любил тебя… тогда. Но мне было необходимо возбуждение! Я не могу жить как обычный человек, с тех пор как узнал возможности того…

Я перебила мужа:

– По-моему, мы прекрасно поняли друг друга. Мы оба совершили самую страшную ошибку, которую только могут совершить два человека. Но это все еще поправимо. Ты принимаешь опиум – куришь или принимаешь его в какой-нибудь другой форме. Сейчас это не имеет никакого значения. Возможно, ты не брезгуешь и другими вредоносными веществами. Я знаю о твоих шашнях с молодей няней. Я знаю, что происходит в этом ужасном месте, и хочу быть от всего этого как можно дальше.

– Если бы ты была добродетельной женщиной, какой хочешь казаться, то бы слушалась своего мужа. В этом состоит первая обязанность жены.