Если б не жара и нежелание находиться на рынке, обязанность решать судьбу ребенка, Доввина б не тяготила. Он знал гадалку и помнил ее имя – Вирту. Внешне она была сущим пугалом – низкорослая с седыми, вечно лохматыми волосами и повязкой на слепом левом глазу. Но даром предвидения владела несомненно, в отличие от большинства шарлатанов, норовивших обвести вокруг пальца доверчивых горожан. Вирту не раз давала Доввину полезные советы, а за некоторые армеец был обязан гадалке по гроб жизни.

Первое эпохальное пророчество эу получил, когда тащил бродяжку в тюрьму, решив, что она лгунья и воровка.

- Не ходи в ночное дежурство, скажись больным, - проникновенно прошептала шу, прежде чем армеец захлопнул дверь темницы.

Доввин в сердцах сплюнул на пол и обругал гадалку. Однако в течение дня в мыслях не раз возвращался к предостережению. Убеждал себя, что Вирту - шарлатанка, решившая поквитаться за арест, но не мог. Страх просачивался в душу, тело покрывалось липким потом. Вдруг не обман? Никто не обещал, что истинная провидица должна быть красавицей и происходить из высших кругов.

Врать начальству не пришлось. Доввин перенервничал и свалился в лихорадке. Утром не выспавшийся армеец узнал, что с его сменщиком стряслась беда. Разнимая драчунов в трактире, парень получил ножом в грудь и скончался на месте. После такой новости взволнованный эу помог гадалке покинуть стены тюрьмы, а взамен получил обещание и в дальнейшем выручать его советами.

Да, Доввин был признателен Вирту, но проявить заботу о ребенке толкала не благодарность, а корысть. Вдруг дар матери передался  девчонке? Сейчас она слишком мала. В пять лет ни о каких предсказаниях речи быть не может. Но упускать маленькую бродяжку из виду нельзя. Поживет в приюте. Проявятся способности, эу найдет способ устроить её судьбу. Нет, значит, станет поломойкой или прачкой, как и полагается шу, решившим приносить пользу обществу, а не бродяжничать.

- Пришли! – радостно оповестил проводник-ту, останавливаясь в тупике возле дыры в земле, прикрытой гнилой доской. – Девчонка прячется внизу. Выходи, - ту склонился над ямой, отодвигая заслонку. – Мари, за тобой пришел добрый дядя. Он тебя покормит. Хочешь пирожок?

Яма не издала ни звука. Угощение показалось недостаточной платой за свободу.

- Ты уверен, что девчонка там? – засомневался Доввин, заранее негодуя при мысли, что путешествие по жаре окажется напрасным.

- Да-да, не сомневайтесь, - испуганно заверил ту и полез в яму, обещая, что сам достанет несговорчивого ребенка, пусть только эу не изволит гневаться.

Мужичонку поглотила чернота, внизу послышались приглушенные уговоры и сдавленный писк. Доввин неприязненно поморщился. Он ненавидел детский плач. Когда собственные дочери были маленькими, армеец страдал от мигреней и сбегал из дома при первой возможности. Едва проводник показался на поверхности, держа в охапку перемазанную землей девочку с черными нечесаными патлами и красным браслетом шу на запястье, малышка принялась реветь в голос.

- Успокой её! – потребовал Доввин, испытывая острейшее желание заткнуть уши, но не смея этого делать из боязни показаться несолидным.

- Простите, – бормотал ту, одной рукой гладя девочку по голове, другой зажимая ей рот. – Мать учила Мари прятаться от эу. Она боится вашей формы. Ой! – вскрикнул проводник, тряся прокушенным пальцем. – Ай-ай-ай! Плохая Мари! Плохая!

- Прекрати балаган! – лопнуло терпение Доввина. Он оттолкнул ту, схватил девочку и хорошенько встряхнул.