– Здравствуйте, товарищ. Что вы читаете? – поинтересовался я.

Патологоанатом – если это был он, а не санитар (бывают санитары, читающие иноземные книги), не отрываясь от текста, что-то пробурчал по-французски.

– Простите, мон шер, не разобрал, – вежливо ответил я, хотя уже следовало топать ногами и кричать.

– Я сказал, что наткнулся на фразу «Мир – склеп, а друзья призраки!»

Вона! Нетрезвый патологоанатом, увлекающийся философией.

– М-да, Платон, конечно же, интересное чтение, но нам нужно вернуться к житейским делам.

– А при чем тут Платон? – оторвался патологоанатом от чтения.

– Вы разве сейчас читаете не диалог, посвященный отражениям? Там, где речь идет о человеке, сидящем в пещере, который видит на стене только отражение того, что происходит за её стенами, и принимает это за реальность?

– Помилуйте, молодой человек! – вскинулся человек в халате. – Терпеть не мог философию, даже когда учился в университете. Я читаю Александра Дюма. Купил его давным-давно, но прочитать не удосужился – считал, что романы больше для дамочек да гимназистов. Вот, обнаружил у себя «Три мушкетера», оказывается – очень увлекательное чтение. Работы у меня теперь мало. В морг редко возят, сразу на кладбище. Вроде и хорошо, но скучно. Я же здесь уже сорок лет!

Елки-палки! Вот до чего доводят штампы в сознании! Клишированный образ русского интеллигента – пьяница, философствующий на досуге и прожигающий свою жизнь. А фразу про мир и призраков, как помню, говорил Арамис при встрече с д’Артаньяном. Кажется, гасконец вернулся из Англии с подвесками и начал собирать друзей, растерянных по дороге. Эх, я бы сейчас с удовольствием поговорил о любимой книге, но некогда.

– Доктор, вам пару часов назад доставили тело, – начал я, но патологоанатом меня перебил.

– Как же, как же. Нервный юноша пытался пихать мне свой револьвер в грудь и орал, что это очень срочно. Хотя к чему срочность, если эти люди уже мертвы?

Нет, он всё-таки философ! Да, работа такая, станешь философом. Помнится, когда я учился в школе (не в средней, и не в ШМАСе), а в другой, у нас была «Судебная медицина». Не самый важный предмет (всего лишь «зачёт»), но мы побывали в санкт-петербургском морге и побеседовали с его отцом-основателем. Ох, сколько тогда интересного узнали! Будет подходящее время – обязательно расскажу!

– Вы правы, доктор, им спешить некуда, но мы люди живые, а жизнь, как известно, штука быстротечная. Разрешите представиться – Аксенов, начальник отдела губчека. Мандат показать?

Я полез во внутренний карман, чтобы показать свой документ, но доктор отмахнулся. Вытянув откуда-то из-под Дюма конвертик, протянул мне.

– Вскрытие я уже сделал, пулю извлек. Могу сказать, что это револьверная пуля калибром семь шестьдесят два.

– Наган?

– Я не баллист, но с вероятностью девяносто процентов. Мне в прежние времена приходилось проводить вскрытия для местной полиции. И тоже чаще всего это были револьверные пули от «нагана». Правда, был как-то случай, когда одна темпераментная купчиха застрелила любовника из «велодога», так она ему пять раз в один глаз попала! Это ещё умудриться надо – пять раз, да в один и тот же глаз!

Лучше бы это был малокалиберный «велодог», искать легче. Револьвер системы «Наган», наверное, самое распространенное личное оружие от русско-японской до Великой Отечественной. Да и в Отечественную их было немало. М-да, грустно, но этого и следовало ожидать. Теоретически можно предположить, что это будет экзотика, но реальность стучит тебя мордой об стол.