— Разве?

Коля кивнул:

— Уж я-то знаю. Можешь мне поверить. Мы с Юркой — лучшие друзья, всегда такими были. И я видел, как он страдает, что ты все никак не можешь забыть своего Милорадова.

— Ты и про него знаешь?

Коля молча кивнул, а потом сказал:

— Хотя, может, было бы и правильнее, если бы Юрка остался с Юлей.

— Это еще почему?

— Ты же не любишь Юрку. И никогда ты его не полюбишь, что бы он там себе ни воображал. Я-то знаю, тебе нужен только этот московский хлыщ.

— Много ты понимаешь. Мне с Юрой очень хорошо.

— Хорошо — это не любовь.

— А у вас с Юлей что? Любовь?

— И ей со мной тоже хорошо, — угрюмо произнес Коля и замолчал.

Сашенька чувствовала, что разговор у них свернул куда-то не в то русло. Если они еще немножко поговорят об отношениях, то совсем отдалятся друг от друга. А ночь была такая холодная. Сашенька просто не могла допустить, чтобы большой Коля отправился бы страдать в ночи в одиночестве, оставив ее без своего огромного теплого бока.

И она спросила:

— А что у Юли было с этим ее Кузьмичом?

Коля напрягся, но на этот раз в этом не было ничего угрожающего их теплой близости. Он просто был удивлен, так удивлен, что мигом забыл и про шашни Юры и Юли, и про Милорадова, и про сложный многоугольник, в котором каждый кого-то любил, но совсем не того, кто любил его самого.

— Откуда ты про Кузьмича знаешь? — спросил он у Сашеньки.

— Алена рассказала.

— Вот трепло девка! Не знаю, чего она о нем вдруг вспомнила. Это все в прошлом!

— Но кто он такой?

— Никто! Чокнутый! Или мошенник. Не знаю, какое из этих двух определений более вероятно.

— А какой он из себя? Ты его видел?

— Довелось разок, — произнес Коля и вдруг резко замолчал и замер.

— Что с тобой?

Но Коля не обращал на нее внимания.

— Чокнутый, — пробормотал он. — Ты так назвала хозяина волка.

Сашенька почувствовала, как его плечо буквально окаменело.

— Ну да, я так его назвала.

Коля не отвечал. И Сашенька поняла, что произошло нечто чрезвычайно важное.

— Коля! Коль! Ты чего, а?

Коля хрипло вздохнул. Лицо его, освещенное пламенем гудящего костра, показалось Сашеньке измученным и счастливым одновременно.

— Я знаю, где сейчас Юлька! Жди меня здесь! Я мигом!

— Ку… куда ты? Ты что?!

И прежде чем Сашенька успела опомниться, Коля запрыгнул в лодку, завел мотор и, не слушая обращенных к нему вопросов, умчался прочь. А Сашенька осталась. Одна-одинешенька, в темном и глухом лесу, где водилась всяческая нечисть. И защитой ее от всего того страшного, что скрывал в себе лес, было лишь пламя костра, который она и принялась поддерживать с тем большим усердием, что теперь от его благополучия зависела и ее личная безопасность.

Как же хорошо теперь понимала Сашенька тех первобытных людей, которые поклонялись огню. Кто, как не он, в темную и холодную ночь согревал и давал им чувство безопасности от всего того, что крылось вокруг них?

Сидя возле огня, Сашенька почувствовала, что усталость берет верх над страхом. День выдался насыщенный событиями. Да и побегать пришлось немало. И как ни была она взволнована исчезновением Юры и Юли, ей захотелось прилечь.

Земля была сравнительно теплой, лежать было на ней даже приятно. Глаза у нее сами собой стали закрываться. И Сашенька подумала, что немножко вздремнуть ей бы не помешало. Дров было запасено достаточно, на всякий случай она подбросила еще пару больших сучьев и решила, что этого на какое-то время хватит.