|
– Я спросил, говорит – с ним. – Так и спросил? – Так точно. Ткачев готов был расцеловать милиционера, – ничего не подозревая, тот сделал важное дело, можно сказать, официально зарегистрировал появление Леночки на даче. Ткачев указал на будку. – Телефон там? – Так точно. Ткачев вошел в будку и вызвал Пронина. – Иван Николаевич? Докладывает Ткачев. – Давай давай, Григорий Кузьмич, слушаю, – донесся до Ткачева знакомый голос. – Часа полтора болтались. Пользуется “Волгой” Барнса. Пытался уйти, но мы его загнали. Доехал, по видимому, до места. Говорю из Крюкина. В данное время находится на даче, арендуемой Харбери и его соотечественниками. Пронин засмеялся. – Мышка спряталась в свою норку! Ткачев не понял. – Что? – Говорю, мышка спряталась в свою норку. Продолжайте, Григорий Кузьмич. – Остановился у ворот. Спросил мистера Харбери. Въехал во двор… – Решили не брать у ворот? – Для чего? Есть предлог проникнуть на дачу. – Правильно, – одобрил Пронин. – С Леночкой расправиться не посмеют, поскольку известно, что она там. Людей подбавлю. Сейчас дам команду. Оцепите участок. Действуйте в зависимости от ситуации. Хорошенько обыграйте предлог… – Слушаюсь, – сказал Ткачев. – Тут еще кружится этот… – Доктор Успенский? – догадался Пронин. – Он. – Волнуется? – Не говорите! – А знаете что… – Секунду Пронин размышлял. – Используйте его в качестве тарана. Он ведь, так сказать, частное лицо. Подумайте об этом. Ткачев усмехнулся. – Есть подумать. – Все, – сказал Пронин. – Действуйте. А за желтым забором все шло своим чередом. Джергер въехал во двор, поставил машину. Навстречу шел Харбери. – Каким образом… – начал было он и запнулся, увидев выразительный взгляд Джергера. – Познакомьтесь, – обратился тот к Леночке, указывая на Харбери. – Сейчас вы увидите маму. – Привет! – Харбери по приятельски пожал Леночке руку и помог ей выйти из машины. – Вот мы и добрались до нашей дачи, – наигранно приподнятым тоном сказал Джергер. Он ведь понятия не имел, что Леночке известно, с кем она имеет дело! – Что это за дача? – спросила Леночка. – До революции принадлежала московскому миллионеру Михайлову, – пояснил Харбери. – А теперь отдыхают наши сотрудники. – Не только сотрудники, – добавил Джергер. – Все, кому не надо быть на виду. Они подошли к двухэтажному кирпичному флигелю, расположенному в глубине аллеи пушистых голубоватых елей. Поднялись по винтовой лестнице на крыльцо. – Мама здесь? – нетерпеливо спросила Леночка. – Вы увидите ее, – сухо ответил Джергер. В небольшом полутемном холле было прохладно и тихо. – Наверх, – указал Харбери. Поднялись на второй этаж. Вошли в гостиную. Легкие стулья обтянуты пестрой полосатой тканью. Из такой же ткани занавески на окнах. На круглом низком столе в ярко желтой керамической вазе – желтые гладиолусы. – Отдохните, – предложил Харбери. – А мы отлучимся. Минут на пять. – Пожалуйста, – сказала Леночка. – Небольшой деловой разговор, – пояснил Джер¬гер. – Мы скоро вернемся. Они оставили ее одну. Леночка подошла к окну. Возле флигеля синели ели, дальше белели стволы берез, а еще дальше виднелся большой белый дом и перед ним пестрые клумбы. |
