И вот тут Курбатов вспомнил. Пошелестел папками и – нашел. По делу Курлова проходил свидетелем некий бомж. Фамилия, фамилия… Может, и Кириченко. Не в этом дело. Свидетель был единственный. Один. Вот это самое чучело.

 – А что у тебя за дело к Петровскому? – спросил Александр Петрович. – Вспомнил что-нибудь новенькое?

 – Ну… – в раздумье произнес Кириченко. – Типа.

 – Он тебя вызывал? Повестка есть?

 – Не так чтобы… – Чучело смутилось. – Ета. Вообще-то нет.

 Курбатов посмотрел на него.

 – Хорошо. Пойдем.

 Степану Ванычу, сидевшему на вахте, важняк только коротко кивнул: это со мной. Кириченко бросил через плечо:

 – Ну, понял, дед?

 – Это кто из нас еще дед… – проворчал Ваныч.

 – Последняя дверь, видишь? – Курбатов нацелил бомжа в нужном направлении. – Давай, топай.

 И тот потопал, шелестя новенькой, еще негнущейся курткой… И зашел в кабинет к Петровскому.

 * * *

 – Короче, что тебе надо? Я тебя вызывал? Нет. Тогда чего пришел? Что-то новое вспомнил?

 Денис старался говорить спокойно, хотя было заметно, что он скрывает бушующие внутри чувства. И это не было раздражение, вызванное внезапным визитом бомжа-доходяги из Первомайского парка. Кстати, сейчас он не казался немощным доходягой – обычный мужик, далеко не старый. Отмыть его, постричь, причесать, наодеколонить, приодеть в костюмчик – и в «Белом Замке» его не отличить от других посетителей. И сидит он не так, как сидят бомжи, – уверенно и по-хозяйски. И смотрит, хотя и не совсем прямо, но только наполовину искоса, – как трусливый свидетель на очной ставке, решившийся все же изобличить своего визави. Поэтому чувство, которое испытывал Денис, было чувством сильного беспокойства, чтобы не признаваться себе в том, что это был страх.

– Вспомнить пока не вспомнил, но вспоминаю… Там под фонарем все видать было…

– Опять старая песня? Чего тебе надо?

– Справку мне выпиши…те. С подписью, печатью, как положено…

– Какую справку?

– Такую. Ментам, дворникам и вообще всем. Чтоб меня не трогали… Не гнали отовсюду… И пускали погреться, если совсем холодно…

– Ты что, офонарел?! – заорал Денис. – Куда пускали?! Пропуск-«вездеход» тебе выписать? В областную администрацию, УВД и чужие квартиры?! Ты соображаешь, чего говоришь?!

– Соображаю, – свидетель Кириченко тыльной стороной ладони вытер оттаявший нос. – В ментовку мне не надо, меня туда без всякого пропуска таскают… А из подвала пусть не гонят… Несправедливо так… Одним все можно, другим ничего… А то вспомню чего такое… Кой-кому не понравится…

И посмотрел Денису прямо в глаза, странным взглядом, в котором смешивались трусость и наглость.

Черт… Следователь Петровский на миг растерялся. А в следующий миг свидетель Кириченко отвел взгляд. И опять превратился в обычного бомжа. В кабинете воняло немытым телом и какой-то кислятиной.

– Ты где живешь?

– На Богатяновке… И в Прошино дом имеется…

– Какой такой дом? Чей дом?

– Вроде гостиницы…

Денис почесал в затылке.