И лишь услышав его густой басовитый голос, полярник узнал в нем того самого господина, который несколько предыдущих вечеров просиживал за соседним с ним ресторанным столиком в мрачном молчании, попивая виски и почти неотрывно глядя в иллюминатор. Но только сейчас Роберт впервые увидел его во флотском одеянии, с нашивками офицера торгового флота. Темные, со щедрой проседью, волосы, коричневатое, основательно избитое оспой лицо, крючковатый, расширенный в ноздрях, «синайского» покроя нос. На арийца этот человек явно не смахивал, но, судя по нашивкам на погонах и рукавах, ценили его на службе не за его расовое происхождение.

— То есть мы уже подходим к устью Эльбы, — решил проявить свое знание географии Роберт Брэд. Но лишь для того, чтобы как-то продолжить разговор.

— До устья еще далеко, — все так же мрачно поигрывая желваками, и вновь по-германски, ответствовал моряк. Хотя Роберт мог поклясться, что слышал, как не далее чем вчера он довольно бойко общался с каким-то преклонных лет джентльменом на вполне сносном английском. Очевидно, близость германских берегов порождала в нем воинственный тевтонский шовинизм. — Мы всего лишь входим в Дойче бухт, и теперь нам понадобится долго идти по заливу, пока не минуем Кильский канал, оставляя его по левому борту.

— Благодарю, сэр, теперь я сориентирован. Главное, что мы в Германии.

— В благословенной Богом, — назидательным тоном напомнил ему моряк.

— …для всякого германца.

— Однако, миновав канал, — не стал развивать эту тему знакомый незнакомец, — нам еще пару часов придется подниматься вверх по Эльбе, до причалов Гамбургского порта. Кстати, при входе в него мы увидим судно, которое заинтересует вас больше всех остальных.

— Почему вы решили, что какое-то из судов может сильно заинтересовать меня, пребывающего на море только в качестве пассажира? — тоже перешел Брэд на немецкий.

— Потому что это судно носит название «Швабенланд», — пожал плечами моряк.

— А почему вы считаете, что меня должен заинтересовать именно «Швабенланд»? — Брэд прекрасно понимал, что после всего услышанного задавать подобные вопросы попросту бессмысленно. Но его задело это всезнайство тевтонца. Причем всезнайство с налетом наглости и, — что в глазах американца было совершенно недопустимым, — превосходства.

Только теперь моряк оторвал взгляд от медленно проплывающей в розоватой рассветной дымке островной скалы и с нескрываемым любопытством взглянул на Брэда. Это был взгляд человека, уличившего своего собеседника в мелочной лживости и пытающегося вот так, бессловесно, усовестить его.

— Эти американцы, черт возьми! — проворчал он так, словно апеллировал к кому-то третьему, кто мог слышать их обоих. — Почему именно «Швабенланд»? Да потому что именно «Швабенланд» готовится к экспедиции в Антарктиду. К выдающейся экспедиции, на которую исследователей благословил сам фюрер. А какие работы были проведены и сколько рейхсмарок в это дело вложено! Обычный океанский почтовый авианосец перестраивают под мощное полярное судно, способное дать фору любому ледоколу. Запланировано исследовать огромную территорию материка, зафотографировав ее на десятки тысяч снимков. Ни Северный, ни Южный полюс такой грандиозной экспедиции еще не удостаивались. Или, может быть, — вдруг спохватился моряк, — существует какая-то иная цель вашего визита в Германию, а, господин Брэд?

— Иной цели не существует, — отчеканил полярник.

— Не лукавьте, признавайтесь, сэр.

— Конечно же, мне нужен «Швабенланд»! — иронично ухмыльнулся Брэд.